Жизнь истинная есть жизнь праведная; но праведный может праведно жить только верою. Без веры нет истинной праведной жизни, нет и спасения...

   Род спасаемых один от начала мира, как одно древо жизни, никто не спасается особняком, но если хочет спастися, должен привиться к сему древу спасенного рода...

(Св. Феофан Затворник)

  Часто задаваемый вопрос

   Брат во Христе, Мир душе твоей! Прости, что не скоро отвечаю на твои вопросы. Те недоумения, которые возникли у тебя, беспокоят и многих другихверующих. Уже не раз мне приходилось слышать подобные вопросы, и я давно думал разобрать эту тему письменно и подробно. Многие недоумевают: как могли спасаться люди, жившие до Христа, когда весь мир (кроме евреев) прозябал в язычестве, неужели тогда имели шанс на спасение только евреи, которым были даны заповеди и закон обрезания? и т. п.

   Отчасти я уже писал на эту тему. В моей книге «Грех Адамов» есть глава под названием: «Как же спасались ветхозаветные, как они могли быть причастны вере во Христа...», где частично разобран этот вопрос. В указанной главе, после многих свидетельств из святоотеческих писаний, я делал вывод, что по учению Православной Церкви стать причастными Искуплению в ветхозаветное время могли не просто «праведники», но только «уверовавшие и ожидавшие Господа праведники». «И именно этой верой, и ожиданием, и делами, проявлявшими эту веру, они только и могли стать причастниками благ, дарованных всему человечеству крестной жертвой Спасителя» [1]

   Далее я писал: «Крест Господень есть орудие спасения, без причастности к которому никогда не мог спастись ни один человек, будь он младенец, или взрослый... Как в пустыне при шествии в землю обетованную Иудеи, уязвляемые ядовитыми змеями, погибали в муках, и для них дано было Богом лишь одно средство избавления от смерти – воззреть на медного змия, вознесенного на древо Моисеем. Кто же не имел веры и не воззревал, – погибал. Так точно и теперь: только те бывают защищены от смертоносного укуса духовного змия и от духовной смерти, кто верою воззрел на распятого на Кресте Господа нашего, то есть – те, кто верою и делами веры приобщился к крестной смерти Спасителя. Люди воззревали на эту искупительную смерть на Кресте и из древних времен, от Адама и до Симеона Богоприимца, и из нового времени (все верующие во Христа после Его пришествия и поныне). Только так люди могли войти во врата вечной жизни... Крест Господень – живоносное древо, одна тень которого уже исцеляет и оживляет. И только те, кто верою вступали под этот покров, получали доступ к спасительной благодати Божией, и покров этот распространялся на все времена. По слову св. Феофана Затворника: «Крест Христов с Кровью Его представляется водруженным посреди, и очистительною силою своею осеняющим и всех прежних грешников и всех настоящих»[2]. Иного пути примирения нет: «ибо благоугодно было Отцу, чтоб в Нем (в Сыне Божием) обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию Креста Его, и земное и небесное»[3]. «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись»[4]. Надо помнить и то, что Бога Отца «никто не может познать кроме Сына и того, кому Сын откроет», – как говорит св. Ириней Лионский (св. отец II века), – «Сын же открывает Отца всем, кому Он хочет сделаться ведомым, и без благой воли Отца и без действия Сына никто не познает Бога. Поэтому-то Господь говорил ученикам:Я есмь путь, истина, и жизнь. И никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. Из этих слов очевидно, что Бог познается через Сына, т.е. через Слово»[5]. Поэтому то и «Иудеи отступили от Бога, не принимая Слова Его, а воображая, что они могут познать Отца Самого по Себе без Слова, т.е. Сына»[6].

   Каждый Христианин должен неуклонно веровать в то, что как в Адаме все люди умерли, так ожить для вечного блаженства могут только во Христе: «как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание»[7], и что стать общником этого оправдания во Христе можно только через веру и дела веры. Получив жизнь от Адама, все его потомки вместе с жизнью унаследовали и клятву, под которою находился Адам, и ту духовную смерть – удаление от Бога и Его благодати, которые потерпел праотец наш после своего преступления. Таким образом, – наследуя жизнь от своих родителей, мы наследуем и смерть, которой подвержен весь род человеческий. Способ избавления от этой смерти для всех только один – через духовную причастность к смерти Христовой, через сораспятие Христу. Совершается эта причастность к искупительной Жертве через веру[8], благочестивую жизнь, неотъемлемую от истинной веры, и религиозные обряды, которые свидетельствуют эту веру и приобщают верующего к тому великому Событию, которое прообразовывал обряд.

   Вера в Господа Иисуса всегда существовала в человеческом роде

   Может возникнуть вопрос: а как могли уверовать во Христа, в Его искупительную Жертву люди, жившие в древние времена, да еще посреди языческого мира? В «Православно-догматическом богословии» митрополита Макария московского в главе «Приготовление Богом рода человеческого к принятию Искупителя и вера в Него во все времена»[9] находим разъяснение этого вопроса: «Как только пали наши прародители, обольщенные змием, Бог изрек им обетование, что семя жены сотрет главу сего змия[10], т.е. что имеющий родиться от жены Искупитель разрушит дела диавола, и избавит род человеческий от всех гибельных следствий падения». Вместе с этим, Господь «установил жертвоприношения, в прообраз той великой Жертвы, которую имел принести Мессия на Голгофе за грехи всего мира[11]». «Со времени этого первоевангелия о Мессии, возвещенного еще в раю, и установления жертв, указывающих на Его страдания и смерть, спасительная вера в Господа Иисуса уже непрерывно существовала в человеческом роде». Как говорится далее в «Православном богословии»: «Этой же, без сомнения, верою в грядущего Мессию водились Енос, Мафусал, Ламех, Ной и все другие патриархи и праведники, о которых говорится, что они уповали призывати имя Господа Бога[12], что они угодили Богу обрели благодать пред Господом[14][15].

   Таким образом, человеку, потерявшему рай и обреченному скитаться в стране изгнания, во все времена было доступно знание о грядущем Спасителе. Каждой праведной душе, жаждущей истинной духовной жизни, где бы она не находилась и в какое бы время не жила, Промыслом Божиим, по Предведению Божию, тем или иным образом, бывало доступно это спасительное знание и вера: «Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего... А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал...»[16] Причем, все религиозные обряды, которые совершались по указанию Божию во все времена, – несли в себе таинственное символическое указание на ту Искупительную Жертву, которую в конце веков Сын Божий вознес на Кресте. Именно от нее они и получали силу освящения[17] и значимость. И то первое жертвоприношение, которое принес сын Адамов Авель, и то жертвоприношение, которое совершил Ной сразу после потопа, и все обряды и установления, данные Богом Моисею, – все они имели силу и значение только постольку, поскольку прообразовывали собой Жертву Христову, имели с ней духовную связь. Эти обряды посвящали совершавших их в то великое Таинство, прообразом которого они являлись. И понятно, что вера сердечная не может не сопровождаться внешними действиями богопочитания: «Пока человек остается человеком», – читаем в объяснениях Евангелия священника Григория Дьяченко, – «т. е. телесно-духовным существом, до тех пор внутреннее его богопочтение будет связано с определенными временами и местами, и выражаться во внешних символических действиях. Только у чистых духов (не облеченных плотью – а. Л.) возможно совершенно духовное почитание...»[18]

   Каким же образом в те древнейшие времена могло становиться доступным людям это упование, это обнадеживающие ожидание Искупителя, понимание духовного смысла религиозных обрядов? – Ответ снова находим в «Православном Богословии»: «Средствами, какие Бог употреблял тогда для сохранения и распространения между людьми как вообще истинной веры и благочестия, так в особенности первоевангелия о Мессии и правильного понятия о знаменовании жертв, были преимущественно следующие: во-первых, – откровения. С этой целью Он иногда являлся Сам и беседовал с людьми, а иногда сообщал людям дар пророчества, например, – Еноху и Ною. Во-вторых, – чудеса, каковы: преложение Еноха, послужившего образом покаяния родом[19], смешение языков, всемирный потоп. В-третьих, – то долгоденствие, которым благословлял Бог патриархов: они жили обыкновенно более семи, восьми и девяти веков, так что, не смотря на два слишком тысячелетия, протекшие от Адама до всемирного потопа, первоевангелие, слышанное Адамом в раю, могло перейти в мир послепотопный во всей своей первобытной свежести и неповрежденности. Ибо Ной, живший до потопа около 600 лет, мог беседовать с Енохом, сыном Сифовым, а отец Ноя Ламех, мог беседовать с самим Сифом. Таким образом, каждый в то время мог принимать наставления в истинной вере и предания о Мессии из самых верных источников, а по вере в Мессию получать и спасение»[20].

   По слову св. Иринея Лионского: «патриархи и пророки предызобразили нашу веру и рассеяли по земле слово о пришествии Сына Божия и о том, каково оно будет, чтобы последующие люди имели страх Божий и, наученные пророками, легко встретили пришествие Христово»[21]. Этот же св. отец говорит, что Сын Божий повсюду встречается в Писаниях Ветхого Завета: «то, – как беседующий с Авраамом, когда имел вкушать у него пищу; то с Ноем, когда давал ему измерения ковчега; то, как ищущий Адама; то, как наводящий суд на содомлян; то, как являющийся и показывающий Иакову путь; то, как говорящий с Моисеем из купины». И далее св. Ириней говорит: «А что не только пророки, но и многие праведные люди, Духом Святым предвидя Его пришествие, молились дожить до того времени, когда увидят лицом к лицу Господа своего и услышат слова Его, Господь показал, говоря ученикам: Многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали...[22]». «Каким образом они желали слышать и видеть?» – вопрошает св. Ириней, – «если наперед не знали о Его будущем пришествии? Каким образом они могли наперед знать, если не получили о Нем знания от Него?»[23]

   Доказательством того, что истинная вера в Бога, даже духовное понимание религиозных обрядов, существовали в те древние времена и были доступны людям посреди языческого мира, служат истории Ноя, Авраама, Мелхиседека, Иова многострадального и мн. других древних праведников. Так, святой Авраам родился в языческой стране – в халдейском городе Уре. Господь, прозревая праведность души его, повелел Аврааму покинуть эту страну и идти в землю, которую Он укажет ему. В Сихеме Господь явился Аврааму и там Авраам создал жертвенник Господу[24]. Дальнейшей своей жизнью Авраам заслуживает того, чтобы называться другом Божиим[25]. Это достаточно яркий пример того, как Бог промышляет о праведной душе, посещает ее в самой тьме языческого окружения и выводит на путь спасения. Не менее многозначительный пример – Мелхиседек, царь Салимский, который был «священником Бога Всевышнего», как свидетельствует Библия[26]. Святой Мелхиседек встретил Авраама, возвращавшегося с победой после битвы, вынес хлеб и вино, благословив Авраама, и Авраам дал ему десятину из лучших добыч своих. Значит, еще прежде того, как людям был дан Закон через Моисея, из среды языческой могли выходить праведники, имевшие истинную веру! Мало того, – очевидно, что существовало в те времена и обрядовое богопочитание, если обретались священники Бога Всевышнего! Иов многострадальный жил в стране Уц в патриархальные времена, еще до времен Моисея, – но и он знал истинного Бога, глубоко чтил Его, совершал очистительные жертвы и иные религиозные обряды. В беседе Иова с друзьями в его речи мы находим свидетельства глубокой веры, тонких духовных познаний и горячей любви, преданности Богу. Находим искреннюю веру в Искупление, в воскресение мертвых: «А я знаю – Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою, и я во плоти моей узрю Бога...»[27] Вот, – эти праведники жили задолго до Моисея и до Закона, данного через него потомкам Авраама, однако знали истинного Бога, и служили Ему, и совершали угодные Богу жертвоприношения.

   Сама природа учит верить в Отца и Сына

   Однако, как видно, во все времена не так много было праведников и чистых душ, способных воспринять эту светлую надежду, готовых искренно веровать в грядущее спасение, желавших взыскать своего Искупителя. Ко времени потопа только праведный Ной со своим семейством оказался достойным спасения, обретя «благодать пред очами Господа», вся же земля «растлилась пред лицеем Божиим» и «всякая плоть извратила путь свой на земле»[28]. В развращенном Содоме, опять же, нашелся только один праведник – Лот. Когда же, несмотря на все средства со стороны Бога, употребленные Им для вразумления рода человеческого, идолопоклонство и распущенность нравов охватили почти весь мир (опять – как и при Ное), тогда, как говорится в «Православно-догматическом богословии»: «Бог, для сохранения истинной веры в Него и в обетованного Мессию, из среды всех людей избирает одного Авраама, воспитывает в нем отца верующих, вступает с ним и со всем его потомством в особый завет, и начинается новый период приготовления рода человеческого к принятию Искупителя»[29]. – Опять требуется как бы новый ковчег для спасения рода верующих – теперь уже не от наводнения, но от потопления греховного. И вот Господь с мудрой постепенностью открывает перед избранным народом обетования и пророчества о Мессии, чтобы свет ведения о грядущем Спасителе был доступнее для очей веры. Дает Бог Иудеям и закон обрядовый, прообразовавший своими многочисленными жертвоприношениями, очищениями, окроплениями, празднествами, священством, – события новозаветные (ибо Закон имел тень будущих благ, а не самый образ вещей[30]). «При пособии всех означенных средств», – говорится в «Православно-догматическом богословии», – «Иудеи и со времен Авраама, как до Авраама, веровали в грядущего Мессию, и этою верою оправдывались и спасались».

   Что касается язычников, то «за их нечестие и отпадение от веры, хотя Бог, по законам правды, не удостаивал их того покровительства и особенного руководства, каким удостаивал избранный народ свой, Израиля; но по бесконечной благости, и им не переставал свидетельствовать о Себе[31], и их приготовлял мало по малу к познанию и принятию великой тайны спасения»[32]. Так, перед каждым человеком открыта книга природы, достаточно красноречиво проповедующая основные истины о бытии Божием. Такое начальное познание Бога доступно душе повсюду: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны», говорит Апостол[33]. «Невидим Бог сам в себе», – объясняет эти слова св. Феофан, – «но Он ясно видится умом, при размышлении о тварях... След бытия Своего, Своих Божественных свойств и присносущной силы Своей, отпечатлел Бог ясно на творении Своем. Не закрывай только очей ума и будешь видеть... Бог окружил людей таким множеством свидетельств о Себе для того, чтобы они не могли не познать Его и не разуметь. Если оказываются после сего люди, не разумеющие Его, кто виноват?»[34] Если бы человек взыскал это знание, то переходя «от веры к вере»[35], с помощью Божией все более бы возрастал в познании Бога и тайны спасения, предначертанной Его благим промыслом. Святой Феофан, толкуя последние слова ап. Павла («от веры к вере»), ссылается на преп. Исаака Сирианина, который «в своих писаниях указывает на разные степени веры: вера в Бога естественно насаждена в духе нашем, равно как и ведение добра и зла в совести. Вера эта, пробуждаясь, рождает страх, сей страх оживляет совесть и рождает покаяние. Все это вместе понуждает желать и искать Спасителя и спасения в Нем. Услышав благовестие, таковой охотно приступает к нему верою»[36]. Амвросиаст же замечает, что «сама природа учит их (язычников) верить в Бога и во Христа, то есть в Отца и Сына... В мудрости первое – бояться Бога Отца, от Которого все, и Господа Иисуса, Сына Его, через Которого все. Природа сама по себе знает своего Создателя не через закон, а через разумное устройство. Так творение в самом себе различает Творца»[37]. Св. Кирилл Александрийский говорит, что человеку присущ некоторый «закон врожденного богопознания», который и побудил первых сыновей Адама (Каина и Авеля) «к исполнению долга приносить благодарственные жертвы всех Зиждителю и Подателю нам всякого блага Богу». И «хотя повреждена и, быть может, не является истинной точка зрения идолопоклонников на то, кто есть Творец всяческих, однако врожденный и необходимый закон производит и самопроизвольное познание возбуждает в нас мысль о существе высшем и несравненно превосходнейшем нас, то есть Боге»[38].

   Кроме того, и в языческом мире все еще сохранялись остатки первобытного откровения и религии: «Истины веры, и в особенности обетования об Искупителе, данные вначале для всего человечества, переходя от отцов к детям, от предков к потомкам, через устное наставление, должны были распространяться между всеми народами... Хоть и в искаженном виде, все же они поддерживали и сохраняли в язычниках предания о происхождении и первобытном состоянии человека, о падении прародителей в раю, и, что важнее всего, –предание об Искупителе рода человеческого и ожидание Его пришествия.Но наибольшее значение для познания истинной веры, уразумения тайны Искупления рода человеческого, было для язычников отношение с избранным народом Божиим, которому было «вверено слово Божие»[40]. Св. Афанасий говорит по этому поводу: «Не для одних Иудеев дан был Закон,не для одних Иудеев посылаемы были Пророки; но, хотя посылались они к Иудеям и терпели от Иудеев, однако ж, для всей вселенной служили священным училищем к познанию Бога и к устроению духовной жизни»[41]. К тому же, более чем за два столетия до явления Мессии, священные книги Ветхого Завета были переведены на греческий язык, и многие из языческих мудрецов и философов того времени пользовались книгами Моисеевыми, черпали из источника писаний пророческих. А знакомясь сами с этими верованиями и надеждами Иудеев, знакомили с ними и других[42].

   «Православно-догматическое богословие» делает такой вывод: «Исчисленные средства приготовления язычников к принятию Искупителя не были для них бесплодны. И, во-первых, известно из св. Писания, что и вне избранного народа Божия не недоступно было людям спасение по вере в грядущего Мессию (то есть: во времена, предшествовавшие Рождеству Христову, могли спастись не только Иудеи! – а. Л.), как это подтверждают: сказания книги Бытия о Мелхиседеке, история Иофора, священника мадиамского – тестя Моисеева[43], история Иова австидийского... Также, – слова молитвы Соломоновой по освящении храма[44], из которых можно предполагать, что уже при Соломоне были поклонники истинного Бога Израилева и вне пределов Израиля; сказание о Неемане, сирийском военноначальнике, с благоговением к Богу Израилеву искавшем помощи у его пророка[45]; сказание о пророке Ионе, который Самим Богом был послан в нечестивый город Ниневию, и своею проповедью обратил жителей к покаянию[46]. Во-вторых, известно что, когда настало время пришествия Мессии, Его ожидали не только Иудеи, но и языческие народы, и это ожидание издревле распространено было на всем востоке[47][48].

   Бог от сложения мира провидел всех, кто уверует в Него

   Когда мы говорим о судьбах Божиих, о путях спасения того или иного человека, – нам никоим образом нельзя упускать из виду догмат о предведении и предопределении Божиих. Да и не один вопрос церковный невозможно правильно решить, проникнуть в его суть, если выпустить из внимания хотя бы один догмат церковный, – все они связаны, как кольца в цепи, и забвение одного догмата дробит и искажает все учение. Так, по слову св. Симеона Нового Богослова: «Бог от сложения мира провидел всех, которые уверовали и имеют уверовать в Него, коих и призвал, и будет призывать до скончания мира...»призвал? «Призвать», – говорит Амвросиаст, – «значит задумавшему веровать помочь уверовать, или побудить к вере того, о ком предуведано, что он послушает. Эти предуведанныепребывают верными до конца и состоят под Божиим благоволением. О прочих же, коих не предуведал Бог, нет Ему заботы, потому что Он не предуведал их, что пребудут угодными Ему до конца»[50].

   Господь всегда и всюду видит начало благочестия, зачаток веры в душе и, «взяв начальную нашу веру, как семя, возращает ее и укореняет, и нас совершенствует в сей самой вере»[51]. Ни одна душа, желающая найти Истину и готовая веровать в Нее, не остается в забвении у Бога, но непременно достигнет желанной цели. На слова ап. Петра в Деяниях: «Бог нелицеприятен: во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»[52], св. Златоуст говорит: «Неужели приятенЕму (Богу) и принадлежащий к персам? Если он достоин, то будет приятен так, что сподобится веры. Потому Он не презрел и евнуха из Эфиопии... Ни один богобоязненный не оставляется (Богом) в презрении...»[53] Таким образом, если Бог видит в человеке способность и стремление веровать и угождать Ему, то непременно: или приведет его к тому, кто ведает Истину и может наставить его в вере, или же пошлет к нему Своего проповедника (как пророка Иону к Ниневитянам, как ап. Филиппа к евнуху, или ап. Петра к Корнилию). У Бога и Ангелы Его все призваны служить спасению человека: «Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?»[54] – говорит Апостол. Св. Феофилакт Болгарский распространяет эту мысль: «Послужили же Ангелы много и в Ветхом и в Новом Завете: когда помогали Иосифу советом, когда благовестили пастырям, когда сидели при гробе и возвещали воскресение Христово, и когда поучали, что Он придет таким же образом, как и вознесся. Ангел являлся Корнилию, Филиппу, Петру в темнице, и вообще бесчисленное множество таких примеров...»[55]

   Сколько примеров такого особого промышления Божьего о душах, способных воспринять веру! – Так волхвы[56] где-то в далекой восточной языческой стране увидели звезду, предвещавшую Рождество Спасителя мира и отправились в дальний путь, дабы поклониться Господу. Как разъясняет это событие св. Феофилакт Болгарский: «Сказывают, что эти волхвы были потомками волхва Валаама, и что, найдя его предсказание: восходит звезда от Иакова, и разит князей Моава поняли таинство Христово, и потому пошли, желая видеть Родившегося»[58]. Впоследствии они стали ревностными христианами и даже, по преданию церковному, соделались мучениками за веру Христову. Другой пример: вельможа, эфиоплянин[59], евнух царицы Эфиопской, был начитан в Писании и настолько готов к принятию благовестия о Христе, что Господь послал к нему навстречу апостола Филиппа. Удивительно, что апостолу недолго пришлось разъяснять эфиоплянину суть Писания и то, что все там предреченное относится именно ко Христу: «Филипп немного трудился над ним, ибо он уже пророками был приготовлен в страхе Божием», – говорит св. Ириней, – «и тотчас, крестив евнуха, удалился от него. Ибо, ничего другого (кроме крещения) не недоставало у него, который был уже наперед оглашен пророками: он не знал ни Бога Отца, ни правил нравственности, а только пришествие Сына Божия, и скоро узнав Его, он с радостью продолжал путь, чтобы в Эфиопии проповедовать пришествие Христа»[60]. Поучителен пример Корнилия сотника[61], – он был язычником[62], но, как говорится в «Деяниях Апостолов», был муж «благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молящийся». Однако, как видно в повествовании, – этого не было достаточно для его спасения, потому ему является Ангел Божий и научает Корнилия позвать к себе св. апостола Петра, который, как предрек Ангел: «скажет тебе слова, которыми спасешься ты и весь дом твой»[63].

   Подобным образом Господь приводил ко спасению жаждущие Истины души во все времена, – и во времена допотопные, и во времена предшествовавшие Закону, и в период Закона ветхозаветного, и в благодатные времена новозаветные, также приводит и в наши дни. Так – святая мученица Варвара родилась и воспитывалась в языческой среде, дом ее наполнен был идолами, а отец был ревностным их поклонником. Он заточил дочь свою в башню, где единственным утешением юной девы было созерцание с высоких стен красот природы земли и неба. Восхищаясь и изумляясь благолепию созерцаемого, святая Варвара постигла истину о Благом Едином Творце этого мира и отвергла поклонение лжебогам. Как повествует житие святой: «в сердце Варвары разгорелся огонь любви божественной и распалил ее душу пламенным стремлением к Богу, так что она не имела покоя  ни днем, ни ночью, думая лишь об одном, желая лишь одного, – чтобы точно узнать о Боге и Создателе всего. Среди людей она не могла найти себе наставника, кто открыл бы ей тайны святой веры и наставил на путь спасения. Но Сам Премудрейший Учитель и Наставник, Дух Святый, внутренним вдохновением невидимо поучал ее тайнам Благодати Своей и сообщал уму ее познание истины...»[64] Наконец, Господь приблизил к св. Варваре отроковиц христианок, которые открыли ей уже во всех подробностях учение о спасении и благовестие Христово.

   Св. Евстафий Плакида до обращения своего был идолопоклон-ником, но в своей жизни творил много добрых дел. «Он кормил голодных, одевал нагих, помогал бедствующим, и освобождал многих от уз и темницы... Плакида достиг полного совершенства во всяких добрых делах, но не имел еще святой веры в Господа нашего Иисуса Христа, той веры, без коей мертвы все добрые дела... Но милосердый Господь всем желает спасения и призирает на тех, кто творит доброе, не презрел Он и сего добродетельного мужа, не попустил ему погибнуть во тьме идольского заблуждения, и Сам благоволил открыть ему путь ко спасению...» – говорится в житии. Так, во время охоты, когда Евстафий преследовал оленя, вдруг посреди рогов его он увидел сияющий крест и услышал голос: «Зачем ты гонишь Меня, Плакида?» Упав с коня, Плакида лежал как мертвый, наконец, опомнившись, он вопросил: «Кто ты, Господи?» Господь отвечал ему: «Я – Иисус Христос, Бог, воплотившийся ради спасения людей и претерпевший вольные страдания и крестную смерть, Коего ты не ведая, почитаешь. Твои добрые дела и обильные милостыни дошли до Меня, и Я возжелал спасти тебя. Ибо не хочу Я, чтобы человек, творящий праведные дела, погиб в сетях вражьих...» Плакида тут же уверовал в Господа и стал просить Его: «Молю Тебя, Господи, научи меня, что мне делать?». И снова услышал голос: «Иди к священнику христианскому, прими от него крещение, и он наставит тебя ко спасению» [65].

   ...Можно было бы еще и еще выписывать подобные истории. Но уже можно сделать однозначный вывод: от Бога не скрыты расположения души и добрые дела людей. Итак, с уверенностью можем сказать, что Господь не оставляет в неведении души, устремленные ко спасению, любящие добро. В тоже время, – само по себе это добро еще не достаточно ко спасению. Оно только приготовляет душу к принятию веры, только приближает к пути спасения, но еще не выводит на него. Так что человек, творящий праведные дела, но не ведающий Христа, все еще находится в сетях вражиих.

   Признающий возможность спасения без веры во Христа, – отрицается Христа

   Но вот, как ни странно, – сегодня от  некоторых священнослужителей Церкви, и даже от прославленных в народе наставников можно услышать странное недоумение: «разве может погибнуть какой-нибудь несчастный абориген, живущий в глухих дебрях какой-либо дикой страны, никогда не слышавший проповеди Евангелия, или человек, выросший в среде, где почти не было известно учение об истинном Боге? Если он творит добро по закону совести, помогает ближним, творит милостыню, неужели Бог спросит с него – почему он не уверовал во Христа, не крестился, не ходил в Церковь? Неужели Всемилостивейший Бог не помилует такого человека ради добрых его дел и не введет его в вечную жизнь?»

   Но тот, кто думает, что человек может оправдаться неведением Бога, неведением Искупителя, – тот ниспровергает всю нашу веру, искажает понятие обо всем домостроительстве Божием, по сути, отвергает подвиг Христов. Здесь все учение о спасении подменяется ложным понятием. Как раз, – неведение Бога и есть та смерть, которая обрекает человека на вечное пребывание во мраке. Ад как раз и означает место, где находятся не познавшие при жизни своей Бога души, потому обреченные вечно быть в удалении от Его Сияния: «Тот, кто умрет, имея ослепленный ум, не узрит Тебя, Боже мой, умное Солнце, но отойдя из тьмы, переселится во тьму, и навеки будет удален от Тебя!» – восклицает св. Симеон Новый Богослов[66]. Он же пишет: «Божество же никому никогда не являлось без веры. Но если бы и явилось Оно иногда кому без нее, то будет страшно и трепетно; ибо в таком случае Оно не просвещает, а сожигает, не животворит, а мучит...»[67]«Жизнь будущая», – утверждает св. Николай Кавасила, – «если и примет людей, не имеющих сил и чувств, которые нужны для жизни оной, то для таковых нисколько не послужит к благополучию, но как мертвые и несчастные будут они обитать в блаженном оном и бессмертном мире...»которая не приняла в себя, и не упокоила Его (Господа) в себе ныне, или лучше сказать, сама не упокоилась в Нем, – не имеет наследия со святыми в Царстве небесном, и не может войти в небесный град»[69].

   Кроме сказанного: если оправданием могут служить только добрые дела и неведение благовестия об Искуплении, – то к чему Пришествие Христово? Люди могли бы спасаться и без страшной Жертвы на Кресте? Мало того, – не воплотись Господь, и тогда не требовалась бы вера, исполнение церковных правил, выяснение каких-то догматических тонкостей, было бы гораздо меньше ответственности перед Богом и гораздо больше шансов на спасение? Добрые люди шли бы к Богу, злые в ад, – как все просто и понятно! И к чему здесь вера, к чему страдания Христовы, к чему разные там обряды и чиноположения церковные?..

   Святой Игнатий Брянчанинов строго обличал подобные суждения: «Христиане! Вы рассуждаете о спасении, а не знаете, – что такое спасение, почему человеки в нем нуждаются, наконец, не зная Христа – единственное средство нашего спасения... Нисходили во ад по окончании земного странствования не только грешники, но и праведники Ветхого Завета. Такова сила добрых дел человеческих! Такова цена добродетелей естества нашего падшего! ...Одно доброе дело нужно нам для спасения: вера, но вера – дело. Верою, одною верою мы можем войти в общение с Богом при посредстве дарованных Им таинств. Напрасно же, ошибочно Вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, т.е. вступят в общение с Богом! ...Нет! Таково постоянное учение истинной Церкви, и Ветхозаветной, и Новозаветной. Церковь всегда признавала, что одно средство спасения: Искупитель! Она признавала, что величайшие добродетели падшего естества нисходят во ад. Если праведники истинной Церкви, светильники, из которых светил Дух Святый, пророки и чудотворцы, веровавшие в грядущего Искупителя, нисходили во ад, то как вы хотите, чтобы язычники и магометане, за то что они кажутся вам добренькими, не познавшие и не уверовавшие в Искупителя, получили спасение, доставляемое одним, повторяю вам, средством, – верою в Искупителя? – Христиане! Познайте Христа! Поймите, что вы Его не знаете, что вы отрицались Его, признавая спасение возможным без Него, за какие-то добрые дела! Признающий возможность спасения без веры во Христа, отрицается Христа, и может быть не ведая, впадает в тяжкий грех богохульства»[70].

   Так Послание Восточных Патриархов указывает на то, что человек «пал через преступление и уподобился бессловесным скотам, то есть – помрачился и лишился совершенства и бесстрастия», при том же – «не лишился той природы и силы, которую получил от Преблагого Бога», и все еще «может избирать и делать добро, убегать и отвращаться зла». Однако далее Послание дает важное разъяснение: это добро, «будучи естественным, делает человека только душевным, а не духовным, и одно без веры не содействует ко спасению, однако же не служит и к осуждению; ибо добро, как добро, не может быть причиною зла. В возрожденных же благодатно оно, будучи усиливаемо благодатью, делается совершенным и соделывает человека достойным спасения. Хотя человек прежде возрождения может по природе быть склонным к добру, избирать и делать нравственное добро, но чтобы, возродившись, он мог делать добро духовное (ибо дела веры, будучи причиною спасения, и совершаемы сверхъестественною благодатью, обыкновенно называются духовными), – для сего нужно, чтобы благодать предваряла и предводила, как сказано о предопределенных; так что он не может сам по себе творить дел, достойных жизни во Христе, а только может желать или не желать действовать согласно с благодатью»[71].

   «Праведный же от веры жив будет»

   Чаще всего сторонники нелепого понятия, указанного выше, ссылаются на отрывок из послания св. апостола Павла к Римлянам: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Эллина! Напротив, слава и честь, и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Эллину! Ибо нет лицеприятия у Бога. Те, которые, не имея Закона, согрешили, вне Закона и погибнут; а те, которые под Законом согрешили, по Закону осудятся. – Потому что не слушатели Закона праведны пред Богом, но исполнители Закона оправданы будут; ибо когда язычники, не имеющие Закона, по природе законное делают, то, не имея Закона, они сами себе Закон: они показывают, что дело Закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, – в день, когда по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа... Обрезание полезно, если исполняешь Закон; а если  ты преступник Закона, то обрезание твое стало необрезанием. Итак, если необрезанный соблюдает постановления Закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание? И необрезанный по природе, исполняющий Закон, не осудит ли тебя, преступника Закона при Писании и обрезании? Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве...»[72]

   К сожалению, многие так понимают эти слова, будто добро человеческое, которое в некоторой степени все еще гнездится в нашем сердце, к которому призывает нас наша совесть, при внешнем осуществлении его, – вполне достаточно для нашего оправдания пред Богом и спасения души в вечности. Как будто в ветхозаветное время не было никакой разницы между положением язычника, не имевшего никакого понятия об Истинном Боге и Искупительном Его промысле, и Иудея, которому дан был Закон, писания пророческие, которому было доверено Слово Божие. И тот и другой имели совершенно равное удобство угодить Богу – лишь бы только один прислушивался к голосу своего сердца, другой к узаконениям писанным. Будто бы все откровения Божии, явленные избранному народу, все предписания и установления, данные Богом верующим во времена, предшествовавшие пришествию Христову, – вполне заменимы были одним простым исполнением добрых дел по зову сердца. Мало того, – они (эти многочисленные предписания законные) в какой-то степени даже мешали спасению, налагая бессмысленные обязанности, которые не исцеляли сердца и не освобождали от грехов. И такое понятие и соответствующие ему выводы некоторые наши «толковники» не ограничивают временами ветхозаветными, но подобный же «образ спасения» приписывают и нашему – новозаветному периоду. Мол, как у Апостола сказано, что «не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно», «но тот, кто внутренно таков (по-славянски: «в тайне Иудей»)», – так и ныне: не тот истинный христианин, кто регулярно ходит в храм, регулярно исповедуется и причащается, вычитывает утренние и вечерние молитвы, ставит свечки перед иконами, старательно бьет поклоны, – но тот, кто в сердце добр и милостив, кто совершает добрые поступки, – пусть бы даже он и не ходил в храм, пусть бы был и некрещеный. Бог, мол, знает, взирая на сердце человека, – кто есть истинный (как бы – тайный) христианин.

   Самое поразительное при таком «толковании» слов Апостола то, что на самом деле все это послание к Римлянам (как и большая часть других писаний св. Павла), имеет своей целью доказать как раз самое противоположное такому понятию! И как раз это послание (чуть ли не более всех других), останавливается на той мысли, и развивает то учение, – что никакими добрыми делами никто оправдаться перед Богом не может, никаких угодных Богу дел самих по себе ни у кого нет, и потому без веры во Христа никому нет спасения – ни Иудею, ни Эллину. Перед нами лежит весьма объемная книга с толкованием св. Феофана Затворника на послание к Римлянам ап. Павла (толкование объемлет почти тысячу страниц, изобилует множеством цитат, ссылок на авторитетнейших Отцев Церкви, подробно разъясняющих смысл каждого слова, писанного Апостолом в этом послании). В самом же начале книги св. Феофан исследует, каково назначение и основное содержание всего этого послания, и делает вывод: «Главный предмет – единственный способ спасения в Господе Иисусе Христе, как для язычника, так и для Иудея. Изложение его занимает большую часть послания – 11 глав...»[73] Св. Феофан говорит, что св. Павел в послании к Римлянам пишет то, что сказал бы и каждый верующий, если бы стал рассуждать о деле спасения, а именно: «Грешны мы и безответны перед Богом. Суд ожидает нас, и нет нам спасения. Но милостивый Бог устроил нам спасение Сам, в Господе Иисусе Христе. Прилепись к Нему верою и спасешься. Другого же пути ко спасению нет. Это и есть главным образом содержание послания»[74].

   Далее Святитель замечает, что часть послания с 1 главы от статьи 18, до 3 главы, статьи 30, Апостол преимущественнопосвящает разъяснению того, что «помимо веры в Господа Иисуса Христа нет спасения», и что главный смысл этих трех глав следующий: «положен суд на всех, содержащих истину в неправде. В этом виновны как язычники, так и Иудеи.Потому нет им обоим спасения: суд и осуждение праведно падают на главу тех и других. И гибнуть бы им, но человеколюбивый Бог сжалился над ними и устроил им особый дивный образ спасения в Сыне Своем, воплотившемся и умершем на Кресте, и Своею смертью омывшем грехи всех. Итак, иного спасения нет, как взяться за веру в Господа Иисуса Христа»[75]. – Итак, тот отрывок послания, в котором некоторые будто бы находят мысль о возможности спасения язычников за их добрые дела по совести, попадает как раз в центр раздела, который весь посвящен доказательству противоположного: того, чтони язычникам, ни Иудеям нет спасения без веры во Христа.

   Те, кто выделяют слова Апостола, обращенные к Римлянам, из главы второй (ст. 9–29) и толкуют их так, будто язычники, не ведавшие Закон, данный Богом, не имевшие веры, могли спасаться одними добрыми делами, к которым призывала их совесть, помимо веры и познания Истинного Бога, – почему они не обращают внимания на слова в самом начале послания, еще в самом обращении Апостола к Римлянам[76]: «праведный же от веры жив будет»? (Здесь апостол Павел цитирует слова пророка Аввакума[77])[78]. Святой Феофан на эти слова замечает: «Слова пророка не требуют особого разъяснения; они ясны сами собой. Приложим только следующее наведение. – Дела правды человек и сам собою может творить: не обижать, не присваивать чужого, быть воздержным, помогать нуждающимся, и во всем поведении своем может являться правым и досточестным. Но при всей своей праведности, пока один пребывает, он похож на истукан исправно выделанный, но бездушный. Душу вдыхает в него вера– тем, что привлекает благодать, оживляющую всякого, истинно-праведного. Предшествующая сему праведность, если она и бывает, бывает только подготовкою к принятию благодати через веру, делает сосудом, способным принять благодатное оживление, а не заканчивает всего дела. Возьмите Иудея, в совершенстве ходящего по Закону своему: его надлежит счесть праведным. Возьмите язычника, исправно живущего по началам правды, написанным в сердце его, – и он будет праведен. Но ни того, ни другого не следует считать оживленным истинною жизнью. Сия жизнь явится в них, когда они сподобятся оживления божественною благодатью по вере в Господа Спасителя. Очевиднейшее свидетельство сему представляет Корнилий сотник. Он был праведен, но истинно-живым стал, когда снисшел на него Дух Святый»[79]. (Здесь, кстати, вспомнить и житие св. Евстафия Плакиды!)

   Да и что надо понимать под добрыми делами? Святой Ириней Лионский говорит: «Добро есть повиноваться Богу, веровать в Него и соблюдать Его заповедь, и в этом состоит жизнь человека; а не повиноваться Богу – зло, и в этом его смерть»[80]. Итак, если язычники и делали бы доброе, по позыву совести, но не веровали и не повиновались Богу, то это было бы только меньшее зло. В другом месте этот св. отец говорит, что «неверующие и неисполняющие Его (Божией) воли есть сыны дьявола, потому что делают дела дьявола» [81]. Интересно замечание Амвросиаста в отношении того, кто «без Закона Закон сохранит», то есть – о тех «Эллинах», «не имеющих Закона», которые по Апостолу «по природе законное творят»: «Подобно тому, как погибнет грешащий без Закона, так же оправдан будет тот, кто без Закона Закон сохранит... Если же Закон дан не праведнику, а грешнику[82], то несогрешающий – друг Закона. Ему не хватает только веры, через которую становятся совершенными. Ибо такому человеку нет преимущества перед Богом в воздержании от зла, если он не примет веру в Бога, чтоб быть праведным в одном и другом. Одна праведность преходяща, другая же вечна...»[83]

   Но вот, – прежде слов «праведный же от веры жив будет», Апостол говорит, что он готов благовествовать находящимся в Риме и не стыдится благовестия Христова, «потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Эллину. В нем открывается правда Божияправедный же от веры жив будет».[84] На эти слова св. Феофан замечает: «Он (Апостол) как бы говорит: благовестие есть сила Божия во спасение, но верующему; через него является во всяком правда Божия во спасение, или всякий делается праведным, но от веры в веру. Итак, веруй и веруй. Кто верует, жив будет жизнью святой и праведной, а неверующий остается в области смерти, грехом всех мертвящей и губящей. Жизнь истинная есть жизнь праведная; но праведный может праведно жить только верою. Без веры нет истинной праведной жизни, нет и спасения. Это подтверждает и Пророк, когда говорит: «праведный же от веры жив будет»[85].

   Таким образом, в самом начале своего послания Апостол сосредотачивает внимание Римлян на вере, и сразу же вслед за тем доказывает, что, ни Иудеи, ни Эллины не имеют никакого оправдания пред Богом, и те и другие погрешили беспредельно. Одни не исполняли Закон, данный им Богом, другие не знали Закона, – так хотя бы совесть свою слушали, но и этого не делали. Начинает Апостол свою обличительную речь с язычников. Он, прежде чем предложить Эллинам благовестие о Христе, желает доказать им, что они подлежат гневу Божию и обречены на вечную погибель, если не уверуют. На это язычники могли бы возразить: а за что на нас гневаться, – мы ничего не знали ни о Боге, не о Его заповедях. Поэтому св. Павел и начинает разоблачать такие возможные оправдания: «Ибо что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны»[86]. Этими словами Апостол показывает, что и язычники могли вполне иметь основные познания об истинном Боге и прославлять Творца. Но и этого не сделали: «но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце, называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся...»[87]. И далее св. Апостол описывает все те нравственные ужасы и срам, в который впали язычники за такое свое неразумие. Заметим, Апостол говорит, что во все это нравственное зло язычники впали потому, что «заменили истину Божью ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца... Потому предал их Бог постыдным страстям»[88]. Здесь уясняется связь между верой и нравственностью: ложная вера, искажение истины о Боге, по сути, – неверие, влечет за собой извращение нравственности, искажение самого понятия о добре: «без веры нет истинной праведной жизни» (св. Феофан).

   Но обращает на себя внимание некоторая как бы непоследовательность мысли в Послании: то описывается крайнее нравственное падение языческого мира, грозно обличается глубокое отпадение его от всего богоугодного, и вдруг следует пример язычника, по внутреннему закону живущего, исполняющего благие веления совести и стоящего даже выше Иудея, знающего Закон Божий.  И после такого примера добродетельного язычника Апостол вдруг говорит: «ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Эллины, все под грехом... Нет праведного ни одного... Никто не ищет Бога, все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного...»[89] Это замечает и св. Феофан: «Но как же Апостол прежде изобразил язычников такими непотребными, что сказать о них, что они естеством законное творят, уже не приходилось бы? – Там он изобразил их, какими они сделались по своему произволению, ниспавши в похоти плоти; а здесь указывает, какими следовало бы им быть по естеству, т. е. творить законное, написанное в естестве их. Там представлен преобладающий характер язычества, до какого нравственного унижения оно ниспало, а здесь говорится, что при всем том были же и такие, которые творили законное...»[90]. Следовательно, Апостол указывает здесь на какие-то редкие и исключительные случаи, и именно с целью укорить Иудея, «покоящегося на Законе»[91]. Важно обратить внимание и на то, что со статьи девятой второй главы Апостол переходит с обличения язычников к разоблачению Иудеев. Потому-то и говорит: «когда язычники, не имеющие Закона, по природе законное делают, то, не имея Закона, они сами себе Закон...»[92] и т. п.

благочестивых язычников мог иметь здесь в виду Апостол.

   «Язычники», исполнившие Закон

   Св. Иоанн Златоуст ставит вопрос: «О каком Иудее здесь[93] говорит Апостол, и о каких Эллинах беседует?», – и отвечает: «О живших до пришествия Христова... А под Эллинами Апостол разумеет здесь не идолопоклонников, но людей богобоязненных, повинующихся естественному закону, которые, за исключением соблюдения иудейских обрядов, исполняли все относящееся до благочестия. Таковы были Мелхиседек и бывшие с ним, Иов, Ниневитяне, Корнилий...»[94] Толкуя слова: «если необрезанный соблюдает постановления Закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание?»[95], св. Златоуст говорит: «Итак, (Апостол) унижает не Закон (напротив, он весьма уважает его), но нарушителя Закона. Потом, когда ясным образом раскрыл это, он смело, наконец, определяет, что такое Иудей и показывает, что он не отвергает ни Иудея, ни обрезания, а отвергает того, кто не Иудей, и не обрезанный... Он доказывает, что не только нет ничего общего между Иудеем и необрезанным, но даже необрезанный, если он внимателен к себе самому, выше Иудея... Когда Эллин спасается без этого (без обрядов), а Иудей при обрядах наказывается, то иудейство становится упраздненным. А под Эллином (Апостол) разумеет не идолопоклонника, но человека благочестивого и добродетельного, освобожденного от законных обрядов».[96]Св. Феофан к мысли св. Златоуста о том, что под вышеупомянутыми Эллинами Апостол имеет в виду людей богобоязненных и благочестивых, дополняет, что они: «веровали в Бога Творца, Промыслителя и Воздаятеля, надежду свою всю на Него Единого возлагали и боялись оскорбить Его нарушением чего-либо, что совесть внушала им...»[97]

   Вот о ком здесь речь у Апостола, – не о действительных язычниках или эллинах, но о тех, кто уверовал и познал истинного Бога, только лишь не был обрезан и не знал Закона Моисеева. Апостол называет их эллинами, потому, что сами евреи, к которым он обращает свое обличение, всех необрезанных считали и называли не иначе как язычниками и эллинами, поскольку сами уповали только на ведение Закона и обрезание, как признак своей богоизбранности. Обличая этот порок, Апостол и выставляет Иудеям пример таких необрезанных, которые, не зная Закона Моисеева, однако угодили Богу, руководствуясь законом, написанным в их сердцах.

   Итак, только при поверхностном чтении Послания может сложиться впечатление, будто речь у Апостола идет о том, что просто человеческое «добро» без веры в Бога могут исходатайствовать человеку вечную жизнь. Обратим внимание: св. Павел говорит о тех, кто постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия. Ясно, что искать бессмертия может только человек, исповедующий воскресенье из мертвых, – а это уже достаточно высокий уровень веры: не все Иудеи веровали в будущую жизнь[98]. Да и каких славы и чести они ищут? – Ясно, что не от людей, это никак не было бы похвально, но укоризненно. Св. Феофан в толковании Послания замечает, что слова «ищут славы, чести и бессмертия» значат то, что эти люди ищут «небесных благ». «А то, что Бог воздаст им живот вечный, – значит, что Бог и обогатит их сими благами. Все же место сие (в Послании) можно выразить так: тем, которые решившись жить свято и богоугодно, терпеливо и неуклонно идут сим путем благим, воодушевляясь надеждою будущего пресветлого состояния, Бог воздаст живот вечный»[99]. Амвросиаст эти же слова Апостола комментирует так: «Следовательно, славы вечной ищут те, кто не только исповедует правильную веру, но и живет по ней»[100]. Как видим, по учению св. отцев здесь речь у Апостола не о каких-то добродетельных язычниках, но о глубоко верующих: имеющих правильную веру и живущих по ней людях.

   Но вот св. Златоуст говорит: «Когда Эллин спасается без этого (без обрядов), а Иудей при обрядах наказывается». Возникает вопрос: значит, во времена ветхозаветные можно было спасаться в стороне от избранного народа, не ведая Закона и заповедей, данных Богом, имея лишь закон данный человеку по естеству? В ответ на это недоумение находим, что святитель Феофан Затворник, поясняя слова Апостола: «Если необрезанный соблюдает постановления Закона...», замечает: «Апостол выставляет здесь не действительный факт исполнения необрезанным оправданий Закона, а говорит это предположительно: если так случится, что необрезанный исполнит Закон. По течению речи у него прямо так выходило, а чтоб и на деле так было, отсюда заключить нельзя. Ибо на деле хотя и бывали нехудые язычники, но строго говоря, все они и понятий истинных не имели о нравственном совершенстве, и тем паче сил к достижению такого совершенства... Полагать же на основании сих слов, что Апостол почитает возможным, чтоб язычник необрезанный явился нравственно совершенным, нельзя. Он говорит о сем только предположительно, чтоб сильнее напечатлеть в уме Иудея мысль, как низко он падает, нарушая Закон...»[101]

   Как видим, – по сути таких «язычников», которые исполняли бы дела Закона (то есть во всем действовали по воле Божией), не будучи обрезаны, то есть – не будучи причастны к тем откровениям и заповедям, которые Бог дал мирупредположительно. Но как тогда понимать слова св. Златоуста об Эллинах, спасающихся без обрядов? Обратим внимание – кого сам св. отец поставляет в число таких благочестивых Эллинов: Мелхиседека, Иова, Ниневитян, Корнилия. – Но как уже говорилось, Мелхиседек был «священником Бога Всевышнего», в духовном отношении был выше самого Авраама,[103] так что Авраам дал ему десятину и принял от него благословение. Какой же он «Эллин»?  Иов – пример глубочайшей веры, человек, почитавший и любивший Бога не менее Авраама. А вот Ниневитяне вовсе не отличались добродетельной жизнью, наоборот – прогневали Бога своими беззакониями, однако покаялись, приняв проповедь и обличение св. Ионы, – опять пример веры и покаяния, а не просто «по-человечески добрых дел». Как знаем: Ниневитяне вначале не были добропорядочны и не умели исполнять Закон Божий, писанный в сердцах, но приведены были к покаянию и исправлению именно пророком иудейским. Без этого им, как видно, голоса совести и закона, писанного в сердцах, не достало даже для того, чтобы не подпасть особому гневу Божию. Обратное: они так безрассудно вели себя, что Господь уже готов был попустить страшную кару на город Ниневию и его жителей. Как вели себя Ниневитяне после покаяния, мы не знаем: возможно, они научились от иудейского пророка всем тем необходимым религиозным познаниям, без которых не может осуществляться истинное поклонение Богу.

   И о Корнилии сотнике: во-первых, сам Златоуст говорит, что Апостол здесь «беседует о живших до пришествия Христова». В таком случаем этот пример как будто неуместен? Во-вторых: как мы видели, хотя Корнилий был добродетелен, всегда молился Богу, однако этого было недостаточно для спасения его души, для этого он еще нуждался в проповеди ап. Петра. Заметим: апостол Петр начал свое благовестие этому благочестивому сотнику так: «Истинно познаю, что Бог нелицеприятен; но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»[104]. Св. Феофилакт замечает: «Тем, что он (Апостол) говорит, он ясно показывает, что Бог, Которого боялся Корнилий, о Котором он получил наставление из Закона и пророков, ради Которого он и милости творил, что Этот Бог есть воистину Бог. во всяком народе поступающий по правдеспасается, но: приятен есть, то есть достоин того, чтобы быть принятым»[105]. – Здесь ясное свидетельство св. отца о том, что Корнилий был научен познанию о Боге из Закона и пророков, и что одна добродетельность и правда – еще недостаточны для спасения.

   Таким образом, мы действительно (то есть в подтверждение мысли св. Феофана) не находим нигде в Писании примера таких благочестивых язычников, которые бы жили во времена подзаконные, но спасались как-то особняком, руководствуясь лишь законом совести, и так достигая совершенства и во всем угодной Богу жизни, – не ведая Закона, Богом данного человечеству через Моисея, не ведая обетований, открытых посредством пророков ветхозаветных. Под такими выходцами из языческого мира, или необрезаннымиАпостол, скорее всего, подразумевает или тех праведников, которые жили прежде данного Иудеям Закона, или тех язычников, которые обратились ко Христу в его время. Так находим здесь же в Послании к Римлянам в главе четвертой, что Апостол сосредотачивает внимание на примере праведного Авраама, и именно с целью доказать то, что праведник оправдывается перед Богом только верою, а не делами Закона. И как раз Авраам, по слову св. Кирилла Александрийского «происходил от корня и рода эллинского»[106]. Как говорит св. Ириней: «сам Авраам без обрезания и соблюдения субботы, поверил Богу и это вменилось ему в праведность, и назван другом Божиим[107]. И Лот без обрезания изведен был из Содома, получая спасение от Бога. Также Ной угождал Богу, хотя был и не обрезан... И Энох, хотя был человек без обрезания, угодил Богу... И все прочее множество праведных до Авраама, и патриархов, бывших до Моисея, оправдывались без вышеупомянутых установлений и без Закона Моисеева... Почему же Господь не положил завета (этим) отцам? Потому что Закон положен не для праведных[108]; а отцы были праведны, имея силу Десятословия, написанную в их сердцах и душах, ибо они любили создавшего их Бога, и воздерживались от несправедливости к ближнему; почему не было нужды вразумлять их запретительными письменами, так как они в себе самих имели правду Закона...»[109]. Значит: потому и дан был Закон, что таких праведников не стало!

   Преподобный Ефрем Мцире в «Толковании Апостола» (где он пользуется творениями св. Златоуста и др. отцев Церкви), разъясняя слова из послания Римлянам: «Слава и честь, и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Эллину»[110], говорит, что Апостол здесь «Эллинами называет не идолопоклонников, но тех из язычников служивших Богу, которые прежде принятия Иудеями Закона все исполняли по закону совести (რომელნი პირველ ჰურიათა შჯულის მიღებისა ყოველსავე ჰყოფდეს შჯულსა სვინიდისისასა[111]), каковыми были Мелхиседек и иже с ним, Иов и Корнилий...»[112]. Конечно, здесь опять вызывает недоумение упоминание Корнилия среди тех, кто былпрежде принятия Иудеями Закона, – однако необходимо иметь в виду, что св. Ефрем при толковании Апостола во многом следует за св. Златоустом.

   Святой Евфимий Святогорец в комментариях на Послания ап. Павла, собранных им из трудов св. Иоанна Златоуста и других отцев Церкви, в толковании на послание к Римлянам также излагает мысли, весьма интересные для нас в отношении рассматриваемого нами вопроса. Так на те же слова послания[113], он замечает, что Апостол «язычником здесь называет не идолопоклонника, но необрезанного верующего (წინადაუცუეთელსა მორწმუნესა)»[114]. На слова же – «когда язычники, не имеющие Закона, по природе законное делают, то, не имея Закона, они сами себе Закон»[115], св. Евфимий приводит такое разъяснение: «(Апостол) обличает Иудея и говорит, что язычник Закона Моисеева не знает, однако Моисеев Закон весь был провозвестником Христа. Когда же язычники по естественному закону познают Бога и обращаются ко Христу, тогда не знающие Закона бывают истинно исполняющими Закон. (ხოლო ოდეს წარმართთა ბუნებითითა მით შჯულითა იცნან ღმერთი და მოიქცენ ქრისტესა, იქმნებიან უმეცარნი იგი შჯულისანი ჭეშმარიტად აღმასრულებელ შჯულისა). Они сами себе Закон, поскольку Моисей дал Закон предвозвещающий Христа (რამეთუ მოსე შჯული ქრისტეს მომასწავებელად თქუა), те же язычники, которые уверовали во Христа, исполнили слова Моисея (ხოლო ამათ წარმართთა, რომელთა ჰრწმენა ქრისტე, აღასრულეს სიტყუაი მოსესი) и бывают сами для себя Законом Господа. Воистину удивления достойны те, которые, не пользовались научающим их Законом, но стали сами исполнителями Закона, каковыми были Корнилий и другие многие»[116].

   «Не тот Иудей, кто таков по наружности, ...но тот Иудей, кто внутренне таков», (по-славянски: «...но иже в тайне Иудей»), – некоторые думают, что здесь Апостол называет тайными Иудеямидобропорядочных язычников, слушавшихся естественного закона, который возвещала им их совесть. Но св. Евфимий Святогорец пишет: «что значит – в тайне Иудей? – (Апостол) указывает то, что дан прежде Закон Иудеям, и благом было Иудейство. Однако всякая внешняя буква Закона скрывала в себе иную силу – предвозвещение христианства (ხოლო ყოველსა მას ცხადსა შჯულისა სიტყუასა აქუნდა ფარულად სხუაი ძალი, რომელ არს მოსწავებაი ქრისტეანობისაი). И до пришествия Христова еще нужно было внешнее исполнение этих обрядов (ჯერ–იყო წესთა მათ ცხადად აღსრულებაი). Ныне же явилась Истина, которая обнаружила скрытую под наружностью Закона силу, и теперь уже неуместно исполнение наружных и видимых его дел, но скрытой в нем силы исполнение. И это есть в тайне Иудейство, то есть скрытой в иудейском Законе силы исполнение»[117]. Итак: тайными Иудеями, так же как и Эллинами, исполняющими Закон, святой отец называет уверовавших во Христа язычников.

   Подобное же толкование находим у Амвросиаста. Слова послания – «Не слушатели Закона праведны пред Богом, но исполнители Закона оправданы будут...»[118], он разъясняет: «Павел говорит так, потому что праведны не те, кто слушает Закон, но кто верит во Христа, которого этот Закон обещал. Это и значит – исполнять Закон. Всякий, кто не верит Закону, не исполняет его, покуда не принимает Того, о Ком Закон свидетельствует. Однако тот, кто, как кажется, не находится под Законом, поскольку плоть его не обрезана, но верит во  Христа, – достоин, чтобы о нем было сказано, что он исполнил Закон. А вот говорящий, что находится под Законом, то есть Иудей, становится слушателем Закона, а не исполнителем, потому что не верит во Христа, о котором написано в Законе...» Комментируя слова Апостола – «Обрезание полезно, если исполняешь Закон...»[119], тот же Амвросиаст говорит: «Всякое спасение в Законе – через Христа. Тот служит Закону, кто верит во Христа. Если же не верит, то приступает Закон, не принимая Христа, через оправдание, которым говорил Закон, который сам оправдания дать не мог...» [120] Св. Феофилакт: «Законно пользуется Законом тот, кто приводится им ко Христу. Закон, не имея силы руководить или оправдывать, препровождает ищущего праведности ко Христу, – и это есть его цель: так что законно, то есть так, как повелевает сам Закон, пользуется Законом тот, кто Закону предпочитает Христа»[121].

   Итак, у святых отцев чаще всего прослеживается мысль, что таких благочестивых язычников, спасавшихся вне Закона писаного, о которых говорит апостол Павел, надо искать либо среди праведников, живших прежде Закона (которые имели силу Десятословия, написанную в их сердцах и душах), либо среди тех язычников, которые во времена самого ап. Павла уверовали во Христа (этой верой они познали Истинного Бога и, не зная Закона, исполнили Закон). Если же понимать слова Апостола так, будто в ветхозаветные времена среди язычников действительно были такие, которые слушаясь голоса совести, выполняли Закон Божий и этим вполне угождали Богу и спасались, не нуждаясь в Законе писанном, – тогда выходило бы, будто языческие народы, при всем своем омрачении, находились в гораздо лучшем нравственном состоянии, чем Иудеи. Ведь тогда следует, что они вполне могли спасаться, руководствуясь одним внутренним законом, написанным в их сердцах. Евреи же так спасаться не умели, не умели различать то, о чем свидетельствовала совесть их и мысли, и потому понадобилось Богу дать им писаный Закон, который они опять, по большей части, не исполняли, да который, как будто, и не давал ничего, кроме большего осуждения и клятвы. Но такое изъяснение абсурдно. Неужели же: и заповеди Господни, и пророческие вещания, и бесчисленные выявления особого промысла Божия в отношении избранного народа были необходимы только по причине особой немощи этого народа в отношении добра, были явлены Богом ради особо омраченной совести этих людей. – Так бы выходило, если язычники, только при руководстве своей совести, а Иудеи, при Законе, заповедях, откровениях, пророческих указаниях, данных им, – имели бы совершенно равную возможность и удобство угождать Богу и исполнять Его волю. Но, как говорит св. Златоуст, евреи потому и «получили заповедь обрезания, чтоб не смешиваться с другими нечестивыми народами»[122]. Если же другие народы еще имели в своей совести столько светлого разумения, что сами по себе могли исполнять Закон Божий, а Иудеи, наоборот, были омрачены в своих сердцах настолько, что им были необходимы строгие запреты и повеления Божии, писаные правила с угрозами и клятвами, – то зачем же надо было давать им знамение, которым бы они отделялись и изолировались от такого «прекрасного» общества язычников, от которого Иудеям как раз можно было поучиться тому – как жить во славу Божию, руководясь голосом сердца? Но опять же св. Златоуст говорит, что «прежде (то есть до Закона – а. Л.) были призываемы язычники, а потом, когда они не захотели, избраны Иудеи», затем же, при пришествии Христовом «случилось то же самое: так как Иудеи не захотели веровать, то снова были призваны язычники»[123]. По слову св. Феофилакта тогда уже (при пришествии Христовом): «при неверии Иудеев спасение имело перейти к язычникам»[124]

   И опять: большая часть всех посланий Апостола Павла посвящена разъяснению того положения, что «человек оправдывается верою, независимо от дел Закона»[125]. Но если без веры нельзя оправдаться исполнением заповедей, писанных в Законе, данных Самим Богом (причем с указанием: «исполняя которые человек жив будет через них»[126]), то – как же можно спастись одним исполнением по природе законного, или закона, написанного в сердцах? Не выходило бы тогда, при таком толковании, что Апостол этими несколькими словами, писанными во второй главе Послания к Римлянам, – отметает все, что он писал прежде и ревностно доказывал далее в том же Послании, все то, о чем писал и подробно изъяснял в других своих писаниях? Так, толкуя слова ап. Павла: «Моисей пишет о праведности от Закона: исполнивший его человек жив будет им»[127], св. Златоуст говорит: «Это значит – Моисей показывает нам – в чем состоит законная праведность и какова она. Итак, в чем она состоит и как приобретается? Исполнением заповедей... Сделаться праведным по Закону нельзя иначе, как исполнивши все заповеди, никому не оказалось возможным, – то неужели же язычники, при всем том нравственном помрачении, которое Апостол изображает в первой же главе своего Послания, исполнили Закон по зову своего сердца?

   Под сенью Креста Христова

   Но цель Апостола, обращающегося к Римлянам, как уже говорилось, иная: та, чтобы и Иудея, и язычника довести обличениями и вразумлениями до сознания своей греховности, до чувства вины пред Богом и ощущения полного безнадежия на себя и на свою мнимую праведность. Это он и заключает, оканчивая свою обличительную речь к Иудею: «Итак, что же? Имеем ли мы преимущество? Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Эллины, все под грехом, как написано: нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога, все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного[129]». И далее изображает всю глубину отпадения от Бога людей[130]. Объясняя все эти обличения Апостола, св. Ефрем Мцире говорит, что здесь он обвиняет не только Иудеев, но весь мир «в причастности ко греху, дабы всем наперед уготовать дорогу к вере, когда приводит и разумение того, что не достаточны для совершенствования и спасения их ни Закон книжный и ни закон совести, но только лишь вера в Иисуса Христа (ვერ კმა არს სრულ–მყოფელად და საცხორებელად მათდა ვერ შჯული წიგნისაი, ვერცაღა შჯული სვინიდისისაი, თვინიერ მხოლოდ სარწმუნოებაი იესუ ქრისტესი)...»[131] Собственно, к тому, чтоб преподать это учение, Апостол и приготовлял своими обличениями, как Иудеев, так и Эллинов, к которым обращался в послании. Понятно, что вся речь шла о том, чтобы показать, как никто из них никакими добрыми своими делами оправдаться и похвалиться не может.

   Как объясняет Святитель Феофан: «Апостол обвинил язычников, обвинил Иудеев... Сличив то и другое (худость Иудеев в параллель худости язычников), видим, что и там и здесь все извращение нрава проистекает из отпадения от Бога умом и сердцем»[132]. Наконец, Апостол делает окончательное строгое заключение: «так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен перед Богом»[133]. Доказав, что как язычники, так и Иудеи «не могут стяжать настоящей праведности пред Богом»[134], Апостол переходит к разъяснению дивного образа спасения верою в Господе нашем Иисусе Христе: «Но ныне независимо от Закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют Закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия; потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса...»[135] В подчеркнутых мною словах Апостола – содержится полный и исчерпывающий ответ на беспокоящий нас вопрос: как спасались люди во все времена.

   Обратим внимание на слова: «жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия». Это место особенно интересно тем, что здесь говорится о том, как Бог оправдывает тех, кто жил до пришествия Христова. Св. Феофан разъясняет эту статью так: «Бог явил правду Свою в миловании грешников до воплощения Бога Слова тем, что миловал их не по одному преизбытку благости и человеколюбия, но взирая на имеющую быть пролитую за них Кровь Сына Своего, очистительную силу которой они и восприняли, когда Он, сошед во ад, воспроповедовал им готовое для них избавление, искупление и очищение верою в Него. Как при сей мысли является правда Божия, в миловании и оправдании грешников ныне, когда проповедуется Евангелие? – Тоже и здесь, – тем является правда Божия, что милование и оправдание дается не по безразборному преизбытку благости, а по вере приемлющих сию милость... Этим являет Бог, что Он праведен; ибо оправдывает того, кто предносит веру в Господа Иисуса Христа. Вера же сия сочетавает и объединяет верующего со Христом Господом, и представляет его пред лицем Бога тем же, что есть пред ним Сам Господь. Вот в чем правда Оправдывающего ныне! Как там, так и здесь (то есть, как для тех, кто жил до пришествия Христова, так и для тех, кто живет после – а. Л) милование опирается на лице Христа Иисуса Господа, на всеочистительную силу Крови Его, пролитой за грешников... Бог тем явил правду Свою в миловании прежних грешников (здесь «прежних» – в смысле: живших прежде Искупления – а. Л.), что за отпущение грехов их Он дал Сына Своего, да будет Он Кровью Своею очищением для всех верующих; показание правды в нынешнее время будет состоять в том, что верующий тотчас принимает на себя капли очистительной Крови, – не обратно действует Кровь сия, а прямо на сущаго от веры. По этой мысли Крест Христов с Кровью Его представляется водруженным посреди (времен – а. Л.), и очитительною силою Своею осеняющим и всех прежних грешников и всех настоящих»[136]. Итак: как для живших прежде воплощения Господня, так и для тех, кто родился после Распятия Христова, – помилование и спасение возможно лишь по вере в Господа Иисуса Христа, в Его Искупительные Страдания!  

   Может быть, кто-то попытается представить дело так, будто это уверование тех, кто жил прежде Христа, происходило уже в аду, когда Господь сошел в преисподнюю и там воспроповедовал избавление. Но такому толкованию противоречит множество категоричных высказываний св. отцев Церкви, из которых некоторые я приводил еще в книге «Грех Адамов» все в той же главе «Как же спасались ветхозаветные, как они могли быть причастны вере во Христа...» [137]. В подтверждение сказанного выпишем некоторые из них:

   Св. Ириней Лионский: «Господь нисшел в преисподняя земли, благовествуя и здесь о Своем пришествии и объявляя отпущение грехов верующим в Него. Веровали же в Него все уповавшие на Него, т.е. предвозвещающие Его пришествие и служившие Его распоряжениям праведники, пророки и патриархи, которым так же, как нам, отпустил грехи»[138]. Он же говорит: «Христос пришел не ради тех только, которые во времена Тиверия кесаря уверовали в Него, и Отец оказал Свое промышление не ради ныне только живущих людей, но для всех людей вообще, которые от начала в своем поколении по силе боялись и любили Бога, и праведно и благочестиво вели себя в отношении к ближним, и желали видеть Христа и слышать Его голос».[139] При этом, как пишет св. Филарет митрополит московский, находясь в аду после смерти, «патриархи, пророки и праведники Ветхого Завета не были погружены в глубокую тьму, в которой погрязают неверующие и нечестивые, однако и не выходили из сени смертной и не наслаждались полным светом. Они имели семя света, т.е. веру во Христа грядущего, но только Его действительное к ним пришествие и прикосновение Божественного света Его могло засветить их светильники светом истинной небесной жизни».[140]

благовестие Господа в аду, что «исполнились пламенные желания ветхозаветных праведников, умерших в вере, но не получивших обетований во время своей земной жизни, издалека и в тени прообразов и вещаний пророческих зревших день Христов[141]»[142]. Явившись среди узников преисподней, Христос, по изображению св. Ефрема Сирина, – «видит Адама, обливающегося слезами, видит Авеля, покрытого кровью, как багряницею, видит Ноя, украшенного праведностью... видит всякого праведника, взирает на всякого пророка, – проповедует: вот Я»[143].– Вот, в чем и состояла проповедь, Господь благовествует как бы так: «Вот Я, Тот, Которого вы ожидали, и на Которого возлагали надежды! Исполнились ваши чаяния! Я пришел спасти вас! Я отпускаю вам грехи ваши по вере вашей в Меня! Вы свободны, придите ко Мне!» Именно это говорит св. Иоанн Дамаскин: «подобно тому, как для находившихся на земле возсияло Солнце Правды, таким же образом и для находившихся под землею, пребывающих во тьме и сени смертной, воссиял свет; для того чтобы подобно тому, как находившимся на земле Господь проповедал мир, плененным отпущение и слепым прозрение, и для уверовавшихсделался Виновником вечного спасения, а для неуверовавших – обличением неверия, – таким же образом проповедал и находившимся в аду... И таким образом, разрешив тех, которые от веков были связаны, Он возвратился назад – от смерти к жизни, проложив для нас путь к воскресению».таким же образом: тем, кто уверовал в земной жизни в грядущего Мессию и ожидал Его пришествия, – им то и было возвещено избавление от уз. Но только тем, кого Господь, по слову св. Афанасия Александрийского:«во время жизни их во плоти соблюл благодатью Своею в вере и благочестии».[145]

   Да и о каком уверении за гробом может идти речь? Учение Церкви о том, что сделать что-либо для своей души, для своего спасения можно только в этой жизни, – это учение так ясно выражено и в св. Писании, и в учении св. отцев, что не может никоим образом подвергаться вольному толкованию. Сам Господь в притче о богатом и Лазаре[146] ясно показал, что после смерти все грешники раскаются в своей нерадиво проведенной жизни и даже возможно «взмолятся» Богу, однако это раскаяние не даст им покоя. Тот богач, как видно из притчи, не то, чтобы «горячо уверовал» там – в преисподней, но уже без всяких сомнений познал и то, что воистину Бог есть, и то, что Он по заслугам воздает и праведным и грешным, – однако это нисколько не облегчило его положение. Святой Златоуст говорит: «Хотя бы мы сделались и человеколюбивейшими по смерти, мы не извлечем из этого никакой пользы и не избежим наказания. Так и девам (из притчи о десяти девах[147]) не принесло пользы их усердие, потому что они не здесь, но там ходили к продающим, равно как и богачу (из притчи о богаче и Лазаре) не принесло пользы, когда он сделался так человеколюбив, что даже стал заботиться о сродниках своих»[148]. Св. Николай Кавасила говорит: «Там нельзя составлять дружбу, и отверзать уши, и приготовлять брачную одежду, и уготовлять прочее, что нужно в оном брачном чертоге. Но местом для приготовления всего этого служит настоящая жизнь, и у кого не будет сего прежде отшествия, у тех нет ничего общего с оною жизнью...»[149] Псалмы Давидовы, каждый день читаемые в храмах, свидетельствуют, что «во аде» никто не «исповестся» Богу[150], «ни мертвии восхвалят» Его, «ниже вси нисходящие во ад»[151].

   Опять же, Господь говорит: «Мне должно делать дела Пославшего Меня доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать»[152]. На эти слова св. Феофилакт Болгарский дает такое разъяснение: «Мне должно делать их, пока день есть, пока длится настоящая жизнь и люди могут веровать в Меня. Потом наступит ночь, когда никто не может делать, то есть веровать, ибо делом называет веру. Итак, в будущем веке никто не может веровать... Итак, в будущем веке нет веры, но все будут повиноваться, желающие и не желающие»[153].Тот же св. отец так изъясняет слова апостола Петра из первого его послания – «Быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он (Господь) и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедовал...»[154]: «Сказав, что Он умер за нас, неправедных, Апостол говорит затем, что Он проповедовал и содержимым во аде. Дойдя до сего, Апостол должен был еще объяснить, как смерть Христова полезна была для прежде усопших, и решить вопрос:если вочеловечение Господа было для спасения всех, то какое спасение получили прежде умершие? Он сразу разрешает то и другое, и говорит, что смерть Христова произвела то и другое вместе: надежду воскресения через Его воскресение и спасение усопших прежде. Ибо те, которые хорошо провели время своей жизни, и тогда получили спасение через сошествие Господа во ад, как думает св. Григорий (Богослов). Он говорит:  Христос, явившись к находящимся во аде, спасает не всех без изъятия, но одних верующих[155]».[156]

  Изначала предначертанный Богом порядок промышления о людях

   Как уже говорилось, апостол Павел потому собственно и вел речь о некоторых Эллинах, не знающих Закона Моисеева, но способных исполнять закон, писанный в сердцах, чтобы привести тех, к кому он обращается, от рабства и поверхностного следования букве Ветхого Писания к свободе в вере и любви во Христе. Доказательству того, что праведник может оправдаться перед Богом только верою, а не одними добрыми делами – пусть даже и делами Закона, апостол Павел посвящает целый раздел все того же послания к Римлянам (в гл. четвертой). После слов – «Один Бог, Который оправдывает обрезанных по вере, и необрезанных через веру»[157], Апостол продолжает: «Что же скажем, Авраам, отец наш, приобрел по плоти? Если Авраам оправдался делами, он имеет похвалу, но не пред Богом. Ибо что говорит Писание? Поверил Авраам Богу и это вменилось ему в праведность[158]»[159]. Св. Феофилакт поясняет, что теперь Апостол, «достаточно доказав, что для всех нужна вера, подтверждает это еще примером Авраама, ...и говорит, что и он, отлично совершивший много великого, оправдался не делами, но верой»[160].

   Святой Феофан еще подробнее излагает мысль, высказанную Апостолом об оправдании Авраама: «Чем он отличился? Чем заслужил такую милость, что Сам Бог объявил его праведным и всегда оказывал великое к нему благоволение? – Делами ли? – Нет. Были у него дела славные, святые и праведные... Но если б только и было у него, что такие дела, то, несмотря на великую цену этих дел, он был бы только людьми прославлен, яко праведный; а Бог и не воззрел бы на него, потому что при всех таких делах, возможно быть чуждым Бога, не к Богу быть обращенным сердцем, не для Него жить и не Ему единственно угождать... Не потому он признан от Бога праведным, что то и другое сделал, а потому, что веровал Богу. Вера сия, проникая дела его, делала их угодными Богу; да она сама и рождала дела»[161].

   В Послании Галатам апостол Павел писал: «Познайте же, что верующие суть сыны Авраама. И Писание, провидя, что Бог верою оправдает язычников, предвозвестило Аврааму: в тебе благословятся все народы[162]. Итак, верующие благословляются с верным Авраамом».[163] «Главное у Апостола здесь», – толкует св. Феофан Затворник, – «напечатлеть убеждение, что верующие помимо Закона, по силе одной веры суть уже Авраамовы и заключаются в обетовании, данном Аврааму. Что значит сие? – спрашивает св. Златоуст. И отвечает: То, что Сам Законодатель прежде, нежели дал Закон, определил оправдание чрез веру. Не теперь только мы стали впервые возвещать силу веры: издавна и определил и предвозвестил сие Бог (Феодорит). Таков изначала предначертанный Богом порядок Божеского о людях промышления! ...Божие благоволение и благословение, всякая благодать и спасение только вере усвояется, как в Аврааме. Бог отделил Себе народ и облек его Законом на время для Своих промыслительных целей. А язычников оставил ходить в волях своих, тоже до времени: ибо и они Его же люди, и для них у Него сохранено благословение, которое имели они получить в свое время. Закон же получения все тот же – вера, подобно, как в Аврааме»[164].

   Заметим: начав говорить об Аврааме в послании к Римлянам в четвертой главе, апостол Павел не новую тему открывает, а продолжает все ту же мысль, высказанную во второй главе: «Если необрезанный соблюдает постановления Закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание? Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве...»[165] Святой Авраам как раз и являет пример такого праведника. Собственно, именно о таких язычниках–праведниках и шла речь во главе второй. Вспомним, как говорит об Аврааме и других праотцах, живших до Закона Моисеева св. Ириней: «а отцы были праведны, имея силу Десятословия, написанную в их сердцах и душах, ибо они любили создавшего их Бога и воздерживались от несправедливости к ближнему; почему не было нужды вразумлять их запретительными письменами, так как они в себе самих имели правду Закона».[166].

   Ветхий Завет славен, но слава его прикрыта

   Кроме всего сказанного, необходимо отметить одно важное положение: при чтении Святого Писания, и особенно посланий ап. Павла, надо быть очень внимательными, и читаемое всегда соотносить с другими местами текста, с толкованиями Отцев Церкви. Часто, даже достаточно образованные люди, вырывая из св. Писания отдельные слова и фразы, без разумения их глубокого смысла, впадали и впадают в богохульные и еретические учения. Сам ап. Петр, похваляя послания ап. Павла, говорит, что тот писал их «по данной ему премудрости», – однако замечает, что в них «есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания»[167]. Многое св. Павел говорит, примеряясь к вере и настрою того, к кому обращает речь. Так, евреи очень много внимания уделяли внешней стороне Закона, особенно – обрезанию, и с презрением смотрели на всякого необрезанного, будто сам этот внешний знак принадлежности к избранному народу уже делал их любимцами Бога и наследниками всех благ, обещанных потомкам Авраама. Апостол всячески старается разочаровать Иудея в таком жалком уповании на букву и на внешнюю форму Закона. Ведь цель и назначение Закона ветхозаветного – привести душу ко Христу. Христос пришел, а евреи Его не замечают и опять хватаются за свой Закон, все свои надежды, возлагая на внешние его атрибуты. Оттого часто находим у ап. Павла такие выражения: «Законом я умер для Закона»[168]; «Законом никто не оправдывается»[169]; «если Законом оправдание, то Христос напрасно умер»[170]; «оправдывающие себя Законом остались без Христа»[171]; «обрезание ничто, и необрезание ничто...»[172]; «берегитесь обрезания»[173],  и т. д. Акцентируя внимание на таких выражениях, не понимая их истинного значения, многие думают, что Ветхий Завет ничего не давал людям для руководства их ко спасению, не приготовлял людей к тому, чтоб они могли стать причастны к той искупительной благодати, которая явилась позже, но спасла всех тех, кто в то ветхозаветное время приготовил себя к восприятию благ, дарованных всему человечеству подвигом Христовым. Таким образом, совершенно умаляется значение ветхозаветной Церкви. Поэтому необходимо нам теперь разъяснить вопрос о Законе, данном Моисею Богом, а именно – какое он мог иметь значение для спасения души.

   Толкуя статью 10-ю второй главы Послания к Римлянам («Слава и честь, и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину!»), св. Феофан отмечает: «Хотя иудейство не было окончательное устроение Божие к преспеянию человеческому, но оно никак не могло оставаться бесследным для души, не могло не оставлять на ней печати, полагавшей резкое отличие ее от души, естественно лишь доброй. Там был зачаток освящающей силы от Господа Спасителя. Ибо иудейство характеризовало веру в имеющего придти Спасителя. Потому верный своему иудейству Иудей не мог не стоять выше всякого язычника, верного лишь естественным законам совести...»[174].

   По слову того же отца:  «Как Моисеево лице славно было, но сокрыто, так что другие уже не видели сей славы, так Ветхий Завет славен, но слава его прикрыта. Слава его есть сокрытый во всех его чинах и постановлениях Христос Господь; но слава сия прикрыта вещественностью, так что если смотреть на одну внешность, то все ветхозаветное устроение не представляет ничего кроме стихийного служения жертвами, курениями, омовениями. В существе же это все есть только тень, тело же тени сей Христос Господь. Узреть сие тело, и, следовательно, понять, что есть ветхозаветное устроение, может только верующий в Господа. Он сквозь покров внешний проникает внутрь и видит сокрытый там свет...»[175] Святой Софроний Патриарх Иерусалимский, говорит: «Заповеди, повелевающие соблюдать Закон, содержат в себе не только букву, но также имеют и большее значение, чем видимая форма и что имело несравненно большую ценность... Когда буква несколько освобождается от покрова, закрывающего ее, то дух делает доступным зрению фундамент, на котором она основана и обнажает сокровище, сокрытое в ней, а тем самым открывает и безграничные возможности, заложенные в повелениях Закона»[176]. Св. Кирилл Александрийский говорит: «Если  написанное в Законе будет понимаемо духовно, то ничего более не воссияет, как только таинство Христово, которое ниспосылает в сердца слушателей божественный и самый яркий свет»[177].

   Сам Господь Иисус Христос, как говорит св. Ириней Лионский, – «не порицал данного Моисеем Закона, который Он велел соблюдать, когда еще был цел Иерусалим, но укорял их (Иудеев) за то, что они возвещали слова Закона, но оставались без любви и потому были несправедливы в отношении к Богу и ближним... Господь естественные заповеди Закона, которыми человек оправдывается и которые до законодательства соблюдали оправдавшиеся верою и угодившие Богу, не разрушил, но распространил и восполнил...[178] И тот и другой Заветы произвел один и тот же домохозяин – Слово Божие, Господь наш Иисус Христос, который говорил с Авраамом и Моисеем, а в последние времена возвратил нам свободу[179]». Св. Кирилл Александрийский, объясняя избранные места из Пятикнижия Моисеева, пишет: «Израилю дано благословение – Закон, данный чрез Моисея[180]. Он был словом Христовым, данным чрез посредство Ангелов... А что Закон есть Его собственные слова, показал и Сам Спаситель, говоря: ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут...[181]»[182] Он же говорит, что Христос «был с нами под тем же Законом, хотя, как Бог, есть законоположник. А что Он был под Законом, это без труда можно видеть из того, что Он был обрезан в восьмой день, уплатил и дидрахму, хотя по естеству и свободен был, как Сын»[183]. «Святой Златоуст, поясняя слова Господа – «Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей старое и новое»[184], говорит: «Видишь ли, что Христос не исключает Ветхий Завет, но хвалит и превозносит, называя его сокровищем?»[185].

   Опять же св. Феофан, толкуя слова ап. Павла: «А все утверждающиеся на делах Закона, находятся под клятвою»[186], поясняет: «Этого безусловно принимать нельзя, иначе будет выходить, что самый Закон дан для нанесения клятвы. А так нельзя рассуждать, ибо Закон от Бога, Божии же учреждения все благи и идут ко спасению. Почему и написано: исполняя которые (заповеди, данные Богом – а. Л.), человек жив будет через них.[187]...Подвергались клятве те, которые не исполняли Закона, и, нарушивши его в чем либо, не приносили покаяния и не спешили очиститься в Законе же указанными способами». «В Законе же содержатся постановления, как предотвращать клятву... Кто принесет соответствующую его греху жертву, тот очищается от греха... Скажете: а! Так, стало быть, Закон дает все нужное: указывает – как жить, а когда согрешим, дает способ очищения в принесении соответственной греху жертвы. – То правда, но не забудьте, что очистительная сила жертв заключается не в них самих, а вне их, в силе той Жертвы, которую имел принести (а теперь уже принес) чаемый всеми Грядый (а теперь уже пришедший). Жертвы очищали через соединение с ними веры в Сего Благословеннаго, Грядущего во имя Господне. А без нее сами по себе они ничто. Почему и написано: праведный от веры жив будет. Останься с одним Законом без веры, не минуешь клятвы...»[188]

   В другом месте Апостол говорит, что перед Богом «делами Закона не оправдается никакая плоть, ибо Законом познается грех»[189]. – И эти слова нельзя понимать однозначно! Св. Феофан поясняет: «Нельзя также думать, что поскольку делами Закона не оправдается никакая плоть, то дела Закона уже и не нужны. Нет, в том и оправдание, чтоб явиться во всем исправным, исполнив все требуемое Законом. Исполни всю волю Божию и спасешься. Так неоднократно говорил Спаситель, так внушали Апостолы. В том и все домостроительство спасения, чтоб возвести нас в состояние, в коем мы являлись бы совершенно правы пред Законом. Затем отпущение грехов, затем благодать на делание всякого добра. И для Иудея, и для Эллина, и ныне для христианина – одна цель: совершенная верность Закону Божию...»[190] Но, дело в том, что та сторона Закона, которой определялись благочестие и добродетель, хотя бы и могла оправдывать сама по себе (ибо, – в чем и оправдание, как не в полном исполнении законов благочестия и добродетели), однако «нет надежды получить сим путем оправдание потому, что по немощи своей не можем мы исполнять сего в должной полноте: так что и сей Закон бессилен к оправданию нашему, хотя не сам по себе, а по нашей вине»[191].

   Необходимо учитывать и то, что Апостол «говорит о Законе с точки зрения Новозаветной, т.е. по пришествии Христа Спасителя, Которого тенью служил Закон. Те, против кого писал св. Павел, были верующие во Христа, но при вере в Него требовавшие и исполнения Закона». Поэтому св. Павел и говорит, что те, кто держится теперь Закона – под клятвою. «И Господь сказал, что Закон и пророки до Иоанна, то есть до пришествия Самого Господа обетованного. И это предначертано в самом Законе, понимая его как ветхозаветное водительство Божие. Следовательно, кто держится еще Закона, как условия спасения, по пришествии Христа Спасителя, тот идет против Закона; а кто против Закона, тот подлежит клятве»[192].

   Поэтому: «Закон, как только оставался без веры, то он становился в ряд всех религий, существующих на земле, и не давал того, чего надеялись найти в нем державшиеся его. Такого же достоинства и всё, что ни придумал бы человек в свое оправдание, и на чем ни понадеялся бы опереться во спасение свое, помимо притом веры в Господа Иисуса Христа. Труды нужны; но истинно очистительную и живительную силу получают они единственно от веры: без неё они ничто»[193]. Но и к вере, конечно, нельзя придти, если не стремиться к праведности и чистоте жизни – это как бы ступени, ведущие к вере. Однако «иной может быть праведным, и, однако ж, не быть живым (в Боге – а. Л.), пока не воспримет веры Христовой. Вспомни слова Апостола Павла о себе: по правде законной – непорочный.[194] Вот Павел был тогда праведен в Законе, но не мог еще жив быть, потому что не имел в себе Христа, Который говорит: Я есмь жизнь.[195] Он начал жить уже после того, как уверовал»[196].

   Святой Кирилл Александрийский так беседует о древнем Законе: «Друг мой, ты очень далеко отступаешь от надлежащего взгляда: ты думаешь, что Закон уничтожен, как будто от него нельзя получить никакого плода, и он совершенно бесполезен для открытия всего необходимого, а не изменен только для доказательства истины, между тем, как  блаженный Павел пишет: Итак, мы уничтожаем Закон верою? Никак, но Закон утверждаем[197]. Ибо Закон детоводительствует и хорошо приводит к Христовой тайне... Итак, если Он (Христос) говорит, что пришел отнюдь не с тем, чтоб разрушить Закон, а скорее, чтобы довершить его; то не подумай, что совершенно полное уничтожение узаконенного в древности, но скорее как бы некое преобразование и, я сказал бы, переделка существующего в образах в истинное»[198]. «Ибо, как те, которые смотрят в зеркало, видят образ и очертание истинного, а не само истинное, точно так же, думаю, и те, которые желают видеть красоту жизни во Христе, всего лучше могут достигнуть желаемого, пользуясь Законом, как бы зеркалом: потому что, превращая образ вещей в истину, они в чистоте узнают то, что всего более приятно и благоугодно Богу»[199].

   Для чего Закон?

   Но вот сам Апостол задает вопрос: «Для чего же Закон?» И отвечает: «Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование... Закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою»[200]. Св. Феофан Затворник говорит, что здесь[201] Апостол освещает «весь Божественный план домостроительства спасения нашего; а через то уясняется высокое значение Закона и благодетельность для всего рода человеческого самого народа подзаконного, как хранителя сокровища, единственно спасительного для всего человечества. Но все это только до пришествия Христа Спасителя. После же сего и Закон в пагубу, и народ, держащийся его – злодей человечества[202]»[203].

   «Итак, для чего же Закон?» – повторяет вопрос св. Феофан. И поясняет: «Определенное для явления Спасителя миру время, по планам Божиим, было еще далеко. Между тем, наступал для человечества период юношеский (мысль высокопреосв. митр. Филарета), когда возбуждение жизненных сил и потребностей, и душевных, и телесных, не дает разуму и совести держать человека в должных пределах. Предстоял всеобщий разлив многообразной страстности. А при этом неизбежна потеря всякой даже мысли об имеющем исцелить всех от уязвления змия Семени жены. Чтобы этого не случилось, благое Промышление Божие, оставляя все народы идти своим естественным путем, избирает одно племя, организует его так, чтоб оно и от беззаконных порывов было обуздываемо, и хранило веру, что придет, наконец, Семя, к которому относится обетование. Для этого дан Закон и посылаемы были пророки». То есть, писаный Закон, запреты, увещевания с угрозой наказания, другие «строгости» Ветхого Завета – стали необходимы человечеству по окончании того младенческого периода, когда оно еще способно было к детской непосредственности и прямому общению с Богом, когда обретались еще праведники, которые «в себе самих имели правду Закона» и «силу Десятословия, написанную в сердцах и душах», и потому еще «не было нужды вразумлять их запретительными письменами»[204].

   Далее Святитель Феофан дает весьма важное разъяснение сути Ветхого Закона: он обуздывал страсти, как бы налагал цепи, – к тому не прикоснись, того не вкуси, этого не тронь... Но при этом грешных стремлений не отнимал и духовно не исцелял. От такого внешнего стеснения Законом появлялась в душе потребность желать такого внутреннего изменения, при котором стали бы излишними эти внешние цепи. «В этом существо избавления; и оно могло быть подано по вере в Иисуса Христа[205]. Таким образом, Закон, как бы за руку взявши подзаконных, приводил их ко Христу: был детоводителем ко Христу». Но «в этом отношении не совсем были забыты и язычники. В духе их оставлены неистребимыми – страх Божий и требования совести. Эти две духовные силы, крайне тревожные для грешного сердца, у подзаконных были отчасти утоляемы ведением истинного Бога и поклонением Ему, и удовлетворением правде Божией самим Богом определенными до времени способами. Язычники же преданы были полному их действию (то есть страха суда Божьего и угрызений совести – а. Л.): так что при всем том, что оно было крайне парализуемо страстностью и неведением, совсем никогда не исчезало среди них и заставляло их, – всякий народ по-своему, – искать разных способов утоления этих тревожных возбудителей. Таким образом, эти две духовные силы были для язычников тоже, что для Иудеев Закон со своими грозными карами»[206]. То есть, – и те и другие ощущали тяжкое духовное угнетение: одних обличал и смирял Закон, который вполне не исполнялся и не мог быть исполнен людьми, имеющими неисцеленные сердца; других мучили страх и угрызения совести, от которых они безуспешно пытались укрыться во всевозможных лжерелигиях или философиях, – опять же безуспешно. Таким образом, и те, и другие должны были ощущать насущную потребность в Избавителе, в Том, Кто бы разрешил эти их терзания душевные и открыл простор[207] их изнемогшим сердцам. Притом, такие сердечные позывы у язычников, по слову св. Феофана – «заставляли искать избавления, оставляя, однако ж, ищущих в полной неопределенности относительно сего искания: такой определенностью обладали одни подзаконные Иудеи. И в этом их исключительное преимущество, делающее их народом драгоценным для всего человечества. Закон сам, в духе своем, указывал на Христа Спасителя; потом, Богом посылаемые Пророки все подробно возвестили о Нем. Даровано это затем, чтоб когда придет Христос Господь, был Он узнан Иудеями, и ими указан всем народам. В этот момент и Иудеи, определенно искавшие, и язычники, неопределенно искавшие, равно встречали Искомого и становились все едино»[208]. Св. Кирилл Александрийский пишет: «Закон был как бы обличителем немощи детоводимых, и даже более того – показателем падений и грехов их... Закон детоводил ко Христу, обличая преступников и самым опытом научая живущих на земле, что человеку, немоществующему удобопреклонностью ко греху, невозможно избежать обвинения со стороны Закона, но что наоборот, ему во всяком случае потребно спасение через Христа, оправдывающего верою и милосердием»[209].

   Святой Феофилакт, объясняя те же слова Апостола из послания Галатам, говорит, что Закон «доставлял большую безопасность тем, которые находились под его охраной, потому что удерживал их от многих грехов и был как бы стеной, окружал людей и приводил к вере. Каким образом? Обличая грехи, но не имея силы освободить от них, он по необходимости указывал на оправдывающую веру, которая была и в древности, но прикровенно, а открыто явилась впоследствии, когда и Бог явился во плоти. Как воспитатель оберегает юношу от всего дурного и способствует тому, чтобы он со всей внимательностью и усердием  принимал наставления учителя, так и Закон воспитывал в своих последователях надлежащую добродетель и приводил к учителю – Христу, своими обличениями и указаниями грехов вызывая в них стремление искать Того, Кто дает прощение и оправдывает верой. Итак, да устыдятся те, которые клевещут на Закон, – ибо ни воспитатель не стоит в противоречии с учителем, ни Закон – с Новым Заветом»[210]. По слову св. Иринея: «в том и другом Завете (Ветхом и Новом) правила совершенной жизни одни и те же», и Бог, «хотя предписал особенные приличные тому и другому (Закону) заповеди, но главнейшие и важнейшие, без которых невозможно спасение, дал одни и те же в обоих Заветах»[211].

   Подобное же рассуждение находим у св. Кирилла Александрийского: «Закон был упражнением справедливости и как бы вступлением к доблестным делам евангельским. Ибо написано: начало доброго пути – делать правду[212]: потому что Закон детоводит ко Христу и может иметь неложную славу жизни, в Нем мыслимой, если будет понимаем духовно. И он доводит нас до справедливости, – а к тому, что выше сего, ведет нас уже евангельское учение... Закон мало-помалу приводит нас к расположению самой высшей взаимной любви. Он старается убедить, чтобы мы любили и оскорбивших нас и являлись преодолевающими огорчение на врагов, не будучи побеждаемы злом, но скорее побеждая зло добром...»[213] В другом месте этот же св. наставник говорит, что «новое писание (то есть – Новый Завет) родственно как бы и близко тому, что древле было установлено премудрым Моисеем, и занимается теми же предметами, и от образа жизни по Закону не слишком удалена жизнь во Христе, если предписанное древним будет возведено к духовному созерцанию! Ибо Закон – образ и тень, и изображение благочестия, как бы еще в муках рождения содержащее сокровенную в нем красоту истины»[214].

   Святой Златоуст разъясняет: «Закон не произвел греха, дотоле не существовавшего, а только обнаружил грех скрытый; в этом и заключается похвала Закону. Если до Закона грешили незаметно для себя, то после пришествия Закона, хотя и не получили никакой другой пользы, по крайней мере в точности узнали, что грешили; а это уже нимало значило в деле освобождения от порока. Если же люди не освободились от порока, то это нисколько не говорит против Закона, все для этого сделавшего, но вся вина падает на свободную волю людей... Если ты хочешь узнать цель Закона, говорит Апостол, то – он вел к жизни и для этого дан; если же отсюда произошла смерть[215], то вина в этом принявших заповедь, а не самой заповеди, которая ведет к жизни... Потому называет его (Закон Моисеев) святым, говоря: Закон свят, и заповедь свята, праведна и блага. Хотя Иудеи и после Закона были нечистыми, неправедными и корыстолюбивыми, но это не упраздняет достоинства Закона» [217]. В другой беседе тот же св. отец говорит: «Если преимущество иудейского народа состоит в том, что он один из всех людей почтен дарованием писаного Закона, то, следовательно, Бог дал Закон, не отягощая нашу природу, но оказывая ей честь. И не только тем почтил, что дал Закон, но и тем, что дал его Сам. И точно, – это самый высокий вид чести, что Он не только даровал, но и даровал Сам»[218].

   Также – неверно думать, будто Ветхий Закон только обличал, но ничего не мог дать для спасения тем, кто следовал его правде.  Объясняя слова Господа: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное»[219], св. Златоуст говорит: «Говоря о книжниках и фарисеях Он (Господь) не разумеет преступающих Закон, но исполняющих его. Если бы это были люди, не исполняющие Закона, то Он не сказал бы об их правде, и правду, которой нет, не стал бы сравнивать с правдою существующей. Заметь еще здесь и то, как Он подтверждает существование древней правды, сравнивая ее с новою; а это показывает, что и та, и другая – сродны между собою, так как больше ли, меньше ли правда, но все-таки правда. Итак, Христос не хулит древней правды, а хочет возвысить ее. В самом деле, если бы она была худа, то Он не стал бы требовать высшей, не стал бы усовершать ее, но просто отверг бы. Но, скажешь ты, – если она, в самом деле, такова, отчего же ныне не вводит в Царствие? Она не вводит тех, которые живут после пришествия Христова, так как они, получивши большую силу, должны оказать и более подвигов; Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном[220]. Так известно, что Лазарь, удостоившийся великих наград, находится в недрах Авраама. И вообще все, особенно просиявшие в Ветхом Завете, просияли этою правдою. И Сам Христос, пришедши в мир, не исполнил бы этой правды всецело, если бы она была худа и не сродна с новою... Все это показывает, что ветхозаветная правда не потому не вводит в Царство, что она худа, но потому что настало время заповедей высших»[221].

   В том же послании к Римлянам Апостол говорит: «Конец Закона – Христос, к праведности всякого верующего»[222]. Здесь, по разъяснению св. Златоуста у Апостола та мысль, что «праведность одна, законная праведность (праведность Ветхого Закона – а. Л.) заключается в праведности по вере и кто приобрел праведность по вере, тот исполнил и праведность законную, а кто отверг первую, тот лишился и последней. Если Христос есть цель Закона, то не имеющий Христа, хотя бы и думал, что имеет праведность, однако не имеет ее, а имеющий Христа, хотя бы и не исполнил Закона, всего достиг... Кто имеет веру, тот достиг цели Закона, а кто вне веры, тот чужд и веры, и Закона. Чего желал именно Закон? – сделать человека праведным. Но он оказался бессилен, потому что никто не исполнил Закона. Такова была цель Закона, к этому все клонилось, для этого все совершалось – и праздники, и заповеди, и жертвы, и все остальное, чтобы человек оправдался. Но этой цели вернее достиг Христос посредством веры...»[223] Св. Кирилл Александрийский хотя и постоянно указывает, что «Закон осуждал мир, ибо заключил Бог через него всех под грехом[224]», но говорит также, что «благодать людям давал и Закон, призывая к богопознанию, и отвлекая заблудшихся от служения идолам, и кроме того еще показуя зло и научая добру, хотя и не совершенно, но воспитательно и благоплодно...»[225].

   «Род спасаемых – один от начала мира, никто не спасается особняком»

   Господь сказал самарянке: «Вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев...»[226] «Как же самаряне не ведали, кому поклонялись?» – спрашивает св. Златоуст, и отвечает: «Они продолжали служить и бесам, и Богу, смешивая то, что не может быть смешано. Но Иудеи были свободны от этого заблуждения, признавали Бога, хотя и не все, Богом вселенной...». Слова же: «ибо спасение от Иудеев», по изъяснению того же отца, «означают или то, что из Иудеи произошли блага для вселенной (так как здесь получило начало познание Бога, отвержение идолов и все другие догматы; да и ваше поклонение (т. е. – самарян, с представительницей которых беседует Господь – а. Л.), хотя и неправильное, от Иудеев ведет свое начало); итак – или это, или же Свое пришествие в мир Он называет спасением. А лучше не погрешит тот, кто и то, и другое назовет спасением, которое, по словам Христовым, от Иудеев есть... Видишь, как Христос восхваляет Ветхий Завет и показывает, что этот Завет – корень благ, и что Сам Он ни в чем не противоречит Закону. Но хотя Он и говорит, что начало всех благ от Иудеев, однако настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут покланяться Отцу в духе и истине...[227] Мы, говорит, превосходим вас, жена, образом нашего поклонения; но и оно, наконец, прекратится; изменится не только место, но и самый образ служения Богу...»[228].

   Кстати, обратим еще внимание на слова Апостола в послании к Римлянам: «Один Бог, Который оправдывает обрезанных – по вере, и необрезанных – через веру»[229]. Св. Феофан обращает внимание на это различие: обрезанных по вере, и необрезанных через веру. «Есть, конечно, некое отличие Иудея от язычника», – поясняет Святитель, – «для того (для Иудея) в Законе и писаниях пророческих засеменены были как благовестие, так и вера, и он (Иудей) находился уже в ограде Божией; а этот (язычник) мог возвышаться только до чувства невозможности спастися иначе, как Божией особенною помощью, и что Бог и его не оставит, яко Бог всех; в ограду же Божию ему войти еще предстояло какою-либо дверью. Эта дверь для него – вера, через веру он и входит. Иудею же предстояло только ороситься из источника веры, от веры, – внушение которой он мог извлечь из Закона и писаний...»[230]. Св. Кирилл так начинает свои «Глафиры или искусные объяснения пятикнижия Моисеева»: «Исследуйте Писания – взывал к народу Иудейскому Христос[231], весьма ясно говоря, что не иначе может достигнуть вечной жизни кто бы то ни было, как только если он, как бы некое сокровище, раскапывая письма Закона, будет отыскивать сокровенный в нем бисер, то есть Христа»[232].

   В том же послании к Римлянам апостола Павла есть глава, весьма интересная для нас в том смысле, что здесь выясняются отношения иудейства и язычества в плане Промысла Божия о спасении тех и других: народа избранного, о котором особая забота у Бога, и народа языческого, на время как бы оставленного. Апостол здесь утверждает, что хотя теперь Иудеи неверием своим отпали от Бога, однако они все еще остаются под особым Промыслом: «Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал»[233]. Далее Апостол говорит об Иудеях: «неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак! Но от их падения – спасение язычникам... Если начаток свят, то и целое; если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями... Вспомни, что ни ты корень держишь, но корень тебя...»[234] Здесь под «добрым корнем» Апостол имеет в виду не только народ иудейский, но все те обетования, пророчества, обряды, установления, которые даны были этому избранному народу. Под дикой же маслиной – народы языческие. Святой Феофан поясняет, что здесь Апостол «естественными ветвями называет Иудеев, происшедших от патриархов, родоначальников их, которым, и роду которых даны обетования...»[235] «Дикою маслиною называет весь род язычников, потому что они не были воспитываемы, как воспитываемы были Иудеи, не имели ни Закона, Богом данного, ни пророков, Богом посылаемых, ни особых не испытывали промыслительных Божеских действий. Росли, как растет дикая маслина, не воспитываемая искусным садовником. Почему не имели в себе ничего особенного божеского, кроме того, что вложено в естество...»[236] Но не случайно было избрание народа иудейского Богом и возложение на него особой миссии в божественном плане спасения рода человеческого: «Сколько было родоначальников из потомков Ноя, и сколько народов образовалось из них по столпотворении? Но из всех их Бог избрал только Еверов род, и его не весь, а только взял из него одного Авраама, от которого и произвел Себе особый народ. Этот народ и есть избранный, имевший особое знание и предназначение, и пользовавшийся столькими благодеяниями и дарованиями: ему дан Закон, к нему посылаемы пророки, для него явлены знамения и чудеса... Иудеи имели свои недостатки, и имеют; но из всех народов никто не мог лучше их исполнить намерения Божии о спасении людей. Предвидел сие Бог и избрал их...»[237] Апостол говорит, что язычники «некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы»[238]. Святой Феофан пишет, что иудейский народ и был избран «по случаю непокорливости всех языков». Он говорит также, что возможно это «некогда» у апостола «означает время по издании Закона и устроении по нему народа Иудейского. Живя по сему Закону, Иудеи Богу покорствовали, а язычники и знать не хотели сего Божия учреждения и никак не соглашались подчиниться ему, хотя как в момент установления, так и после, слух о нем проходит всюду»[239].

   Таким образом – для спасения язычникам было необходимо послушанием вернуться под сень тех обетований, которые даны были семени Авраамову, и как живительные соки питали древо рода спасаемого. Потому Апостол и обращается к спасаемым язычникам: «некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины...»[240] То есть: «ты, язычник, дикая маслина, у которой и соки были дурны, и плоды негожи для употребления, прицепился теперь к доброкачественной и доброплодной маслине, не изнутри ее произрос, а совне прицепился... Прицепился ты и причастен стал корня и доброкачественного сока маслины. Добрые соки чуждой тебе маслины вошли в тебя, вытеснили из тебя твои дурные соки и сделали гожим к принесению добрых плодов»[241].

   Святой Феофан Затворник замечает также, что «сими словамирод спасаемых один от начала мира, как одно древо жизни, и что никто не спасается особняком, но если хочет спастися, должен привиться к сему древу спасенного рода, вступить в общение с его жизнью и стать едино с ним. Сей род особенным божественным промышлением был соблюдаем в народе иудейском, а потом через Господа Иисуса Христа вход в него или сроднение с ним открыты всем народам. Это и Спаситель показал, когда беседуя с Самарянкою, сказал, что спасение от Иудеев. Сюда же можно отнести и пророческое благословение Ноя праведного, данное Иафету, – да вселится он  в селениях Симовых. Симу же прежде предсказал, что в его роде пребудет род спасаемых, и Господь Бог всегда будет Богом Симовым[243]»[244].

   Так св. Кирилл Александрийский, рассуждая об Иофоре – тесте Моисеевом (о котором сказано в Библии, что он был иереем мадиамским), говорит, что в те времена, хотя и обретались вне избранного народа «священники и служители мнимого богопочитания», но они, по сути, оставались  язычниками. Так тогда, – «хотя люди поклонялись, как говорят и как сами они думали, Всевышнему Богу... но они принимали и других богов». Такие «называют себя чтущими Бога, а следуют какому-то среднему пути богопочитания, не предаваясь ни обычаям чисто иудейским, ни обычаям эллинским, как бы надвое разрываемые и разделенные». Св. Кирилл замечает, что и «Иофор, по всей вероятности, следовал именно таковому роду богопочитания». Но когда узнал он о том, что совершил Бог для спасения израильтян, тогда уже обратился к истинному поклонению Единому Богу. «В самом деле», – продолжает св. Кирилл, – «очень многие из блуждающих, я говорю о язычниках, призываются к перемене мыслей о Боге, сначала посредством слухов, передаваемых кем-либо о Боге, а потом сами собою, прибегая к Божественному Закону, то есть к наставлению через Священное Писание. Так они входят в первую кущу: ибо Закон способен ввести; а убежденные древнейшими повествованиями, переходят потом и к принятию той мысли, что Бог есть единый и единственный и что должно делать Ему приношения. Вот и мадианитянин (Иофор), услышав повествование Моисея, сказал: ныне узнал я, что Господь велик паче всех богов, в том самом, чем они превозносились над Израильтянами. И принес Иофор, тесть Моисеев, всесожжение и жертвы БогуИтак, Моисей, то есть вступительное наставление посредством древнейших писаний, есть начальный учитель и ведет нас к первым началам истинного боговедения»[246].

   Это же всемирное значение Завета и откровений, данных избранному народу иудейскому, подтверждает и молитва св. царя Соломона при освящении устроенного им Храма Иерусалимского – единственного тогда на всей земле Храма, посвященного Истинному Богу. Св. Соломон просит Бога: «Если и иноплеменник, который не от Твоего народа Израиля, придет из земли далекой ради имени Твоего, – ибо и они услышат о Твоем имени велико, и о Твоей руке сильной, и о Твоей мышце простертой, – и придет он помолиться у храма сего, услышь с неба, с места обитания Твоего, и сделай все, о чем будет взывать к Тебе иноплеменник, чтобы все народы земли знали имя Твое, чтобы боялись Тебя, как народ Твой Израиль, чтобы знали, что именем Твоим называется храм сей, который я построил...»[247] Из этих слов, которые, безусловно, были произнесены св. Соломоном по внушению свыше, следует то, что центром познания и поклонения Истинному Богу, единственным  источником верного учения о Нем – служили те откровения, прообразования и обрядовое служение, которые были вверены тогда Иудейскому народу, как хранителю и носителю жизни Ветхозаветной Церкви.

   Опять же св. Кирилл говорит: «Закон детоводительствует и хорошо приводит к Христовой тайне»; он «предвозвестил будущее и содержит ясное повествование о делах Спасителя, если разумеется духовно»[248]; «Многими способами прекрасно сеннописуется пред нами через древнюю заповедь таинство Христа и как бы изображается для нас спасительная страсть, в которой и через которую мы освобождены от всего, имевшего силу причинять зло...»[249]; «Заповеданное древним (людям) через Моисея мы называем первыми начатками провещаний Божиих[250]. Если мы отвергнем детоводителя, кто же приведет нас к тайне Христовой? И если мы откажемся изучать первые начатки провещаний Божиих, то, как после этого или откуда мы придем к цели? Ибо по Писанию – не есть ли Христос исполнение Закона и пророков[251]?»[252]

   Итак, мы можем сделать вывод: только приобщившись к той сокровенной в Законе тайне Христовой, к тому сиянию, которое было тогда отчасти сокрыто под покровом образов и теней, человек мог в те времена стать причастником божественного света и истинной жизни, поскольку все обряды, чиноположения, символы Ветхого Завета несли в себе указание на искупление во Христе, на приближающееся избавление от смерти. Они как бы перебрасывали мостик от тонущего корабля падшего человечества к прочной пристани спасения в Господе Иисусе Христе. Участвуя в обрядах ветхозаветной Церкви, верующий, может быть, и не вполне понимая всю глубину совершаемого, становился, тем не менее, ради веры своей, причастником тайны Искупления, которая совершилась уже при страдании и смерти на Кресте Сына Божиего и Его Воскресении. Благоговейным участием в этих многозначительных обрядах[253]верующие в те времена уготовляли сосуды душ своих к принятию благодати, которая наполнила их позже, по вере и надежде их – по совершении искупительного подвига Христова.

  В этом мире существует только два места: место Церкви и место вне Церкви

   Ни один православный христианин не станет спорить, что вне Церкви, вне Тела Христова, нет спасения. Но как же – те, кто жил и спасался во времена древние – до пришествия Христова? Как они могли быть членами Церкви, удами Тела Христова? Попытаемся же уяснить само понятие св. Церкви в отношении ее к ветхозаветным и предзаконным временам. Часто, говоря о Церкви Христовой, мы подразумеваем собрание тех православно-верующих людей (с их архипастырями и пастырями), которые живут ныне и подвизаются ради спасения, будучи причастны благодати Божией посредством Таинств церковных. Но понятие Церкви шире: смысл «самый обширный», вкладываемый в слово «Церковь», – как говорится в «Православно-догматическом богословии», – «есть тот, по которому Церковью Христовой называется общество всех разумно-свободных существ, т. е. и Ангелов и людей, верующих во Христа-Спасителя, и соединенных в Нем, как единой Главе своей[254]». 

   В подтверждение такого изъяснения понятия Церкви говорит и сам чин Божественной Литургии, совершаемый в наших храмах. Так, при совершении проскомидии, иерей из одной просфоры вынимает часть, которая изображает Агнца, закланного за грехи мира, то есть Тело Господа нашего Иисуса Христа, распявшегося за нас на Кресте, и полагает ее на дискос, который символизирует Небо[255]. Из другой просфоры он вынимает часть в честь и память Богоматери и полагает ее на дискосе с правой стороны священного хлеба. Затем иерей творит память всех Святых и полагает эти частицы с левой стороны, после чего поминает усопших и живых православных христиан. Как объясняет эти действия св. Симеон Солунский: «В сем божественном образе и действии священной проскомидии мы видим, некоторым образом, Самого Иисуса, созерцаем и всю единую Церковь Его. В средоточии всего видим Его, истинный свет, вечную жизнь... Частицею же с правой стороны изобразуется Матерь Его, с левой – Святые и Ангелы, а внизу – благочестивое собрание всех уверовавших в Него. Здесь великая тайна: Бог посреде людей, и Бог посреде богов, получивших обожение от истинного Бога – по естеству, воплотившегося ради них...»[256]. Здесь же святой указывает то, как приносятся частицы: «одну частицу иерей приносит в честь и память честных небесных Сил, – и надобно приносить за них, потому что они послужили Таинству воплощения; они соединились с нами, и мы составляем с ними одну Церковь...Пророков и праведных, предвозвестивших вочеловечение Господа...»[258] И далее св. Симеон перечисляет чины св. Апостолов, св. Иерархов, добропобедных Мучеников, Преподобных со всеми Святыми. Затем уже полагаются частицы за живых и усопших христиан. Так что – в этом божественном образе, представляющем Церковь Христову, мы находим поминовение и Сил небесных, и Пророков и праведников, живших до воплощения Христова, соединенных с Господом союзом веры и любви.

   Менее обширный, но чаще употребляемый смысл, вкладываемый в понятие Церкви, – тот, что «Церковь Христова объемлет собою собственно людей, исповедовавших и исповедующих веру Христову, всех до единого, когда бы они не жили, и где бы ныне не находились, еще ли на земле живых, или уже в стране умерших... В отношении ко времени, членами Церкви признаются все веровавшие и верующие в Иисуса Христа, как те, которые жили до пришествия Спасителя, так и те, которые жили и живут по Его пришествии. Начало Христовой Церкви полагается еще в раю, когда правосудный и премилосердый Судия изрек нашим несчастным праотцам сладостное обетование, что Семя жены сотрет главу змия, и когда вслед за тем, началась вера в этого будущего Избавителя. Продолжение Церкви распростирается через весь ряд веков до скончания мира. И она обычно разделяется на Церковь Ветхозаветную[259], состоящую из церкви патриархальной и подзаконной, и Церковь Новозаветную»[260].

   «Известно», – утверждает высказанное понятие о Церкви «Православно-догматическое богословие», – «что вера во Христа, действительно, началась не со времени только Его пришествия, а со времени первого о Нем обетования, что для сего собственно еще древле и давал Господь людям обетования, пророчества и прообразования, для сего дал и Закон, который был детоводителем ко Христу, и что верующие в Него никогда на земле не оскудевали. Св. Павел, исчисливши всех древних от начала мира, которые свидетельствованы были в вере,верою получали обетования, творили правдуНачальникоми Совершителем этой веры их был тот же Самый Господь наш Иисус[263]. Потому-то и св. Отцы очень нередко замечали в своих сочинениях, что под именем Христианской Церкви должно разуметь не одних верующих по рождестве Спасителя, но и бывших прежде. Так св. Златоуст, объясняя слова Апостола: едино тело, един дух...[264], спрашивает: а что же такое едино тело? – Все верующие, какие только существуют во вселенной, существовали и будут существовать. Равно и те, которые до пришествия Христова угодили Богу, суть едино тело. Почему? Потому что и они знали Христа»[265].

   Святой Нектарий Эгинский говорит: «В широком и христианском смысле Церковь есть общество всех свободных и разумных существ, всех, кто верит в Спасителя, в том числе и Ангелов. Апостол Павел говорит: и поставил (Бог Отец) Его (Иисуса Христа) выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем[266]. Таким образом, она объединяет всех, кто верил во Христа до Его пришествия в мир, кто формировал Церковь Ветхого Завета, которая во времена патриархов управлялась обетованиями и данной в откровении верой, то есть устно. Затем, во времена Моисея и Пророков, она управлялась Законом и Пророчествами, то есть письменно... Она включает всех верующих от первых, до последних... Глава Церкви в Эдеме, Иисус Христос был главой Церкви Патриархов, утвержденной на Моисеевом Законе, предвосхитившим Новозаветную Церковь через образы и символы... В мире существует лишь одно место пребывания для человека: Рай, там находится Церковь, в которой спасение человека. После падения праотцев и возникновения греха те, кто отошел от Бога, создали другое место – место греха. Церковь Божия включала в себя лишь только тех, кто обращал свои взоры к Богу и ждал пришествия Спасителя. Церковь несла в себе веру и надежду на обещанное спасение человечества во Христе Спасителе. Те, кто обладал этой верой и этой надеждой, находились в Церкви Божией, ожидая искупления человечества Спасителем, и получили его. Те, кто не имел этой веры и этой надежды, находились вне Церкви. Причиной существования места вне Церкви стал Адамов грех. Поэтому в этом мире с момента падения Адама существует два места – место Церкви и место вне Церкви...»[267].

   Итак: из всего сказанного нам уже легко уяснить то, при каких условиях возможно вхождение в это место первое: место единственно спасительное и благое для человека, которое есть и Рай, и Царствие Божие, и Вечное блаженство, иначе – вечное сопребывание с Источником всех благ: это – вера во Христа! Несомненно, что во все времена, кто бы из людей не искал жизни в Боге, – не мог улучить спасения без веры в Сына Божия и Его Спасительные Страдания за род человеческий. Так, от каждой верующей души во все времена протягивалась живая нить к той Спасительной Тайне, которая затем уже, по осуществлении ее, – дополнила и влила благодатную Жизнь в сосуды, уготовленные и ожидавшие исполнения обетования: «Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные... И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного: потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства...»[268]

   И еще, – св. Феофан говорит: «Бог один, и люди все одного естества, то и условие оправдания должно быть одно для всех. Оно и есть – вера; верою оправдываются и обрезанные и необрезан-ные»[269]!

   Заключение

   Итак, попытаемся свести все здесь сказанное и процитированное к нескольким основным положениям:

   Во-первых, мы убедились, что само по себе добро человеческое, как бы оно возвышено не было, – никак недостаточно для оправдания пред Богом, оправдание же невозможно без глубокой и истинной веры: «праведный же от веры жив будет». «Жизнь истинная есть жизнь праведная; но праведный может праведно жить только верою. Без веры нет истинной праведной жизни, нет и спасения» (св. Феофан).

   Второе: Из первого следует, что слова ап. Павла в послании к Римлянам: «не слушатели Закона праведны пред Богом, но исполнители Закона оправданы будут; ибо, когда язычники, не имеющие Закона, по природе законное делают, то, не имея Закона, они сами себе Закон...» и т. д. – нельзя понимать в том смысле, будто речь идет просто о добрых делах, которые человек может творить, руководствуясь голосом совести. Здесь под язычниками Апостол подразумевает «не идолопоклонников, но людей богобоязненных, повинующихся естественному Закону» (св. Златоуст). У св. отцев находим, что здесь, скорее всего, имеются в виду: либо праведники, жившие до Закона Моисеева, – такие, как Авраам, Мелхиседек, Иов; либо прозелиты, в период ветхозаветный познавшие Закон Божий и истинную веру от Иудеев, – такие как Иофор, Ниневитяне, Нееман и другие многие; либо же язычники, жившие уже во времена апостолов, «которые уверовали во Христа», и этим «исполнили слова Моисея» (св. Евфимий), – такие, как Волхвы, Корнилий, Евнух Эфиопский, и иные премногие.

   В-третьих, мы заметили, что читая послания Апостола Павла, необходимо учитывать те обстоятельства, при которых им говорится то или иное слово, и надо обращать внимание на то – к кому оно обращено и по какому поводу. Так, в послании к Римлянам апостол Павел «говорит о Законе с точки зрения Новозаветной, т.е. по пришествии Христа Спасителя, Которого тенью служил Закон. Те, против кого писал св. Павел, были верующие во Христа, но при вере в Него требовавшие и исполнения Закона» (св. Феофан). Этим обусловлено частое обличение св. Павлом тех, кто настаивал на внешнем исполнении законных предписаний. В данном же случае: «Апостол выставляет не действительный факт исполнения необрезанным оправданий Закона, а говорит это предположительно... Чтоб сильнее напечатлеть в уме Иудея мысль, как низко он падает, нарушая Закон... Полагать же на основании сих слов, что Апостол почитает возможным, чтоб язычник необрезанный явился нравственно совершенным, нельзя...» (св. Феофан).

   В-четвертых, мы узнали, что для спасения всегда необходима была не только вера в Бога, но вера в Сына Божия, в Его искупительную Жертву. Только эта вера могла сделать человека причастным той Благодати, которая освобождает душу из удушающих объятий вечной смерти. Так и «Ветхий Завет славен, но слава его прикрыта. Слава его есть сокрытый во всех его чинах и постановлениях Христос Господь... В существе же это все есть только тень, тело же тени сей Христос Господь» (св. Феофан). «Праведны не те, кто слушает Закон, но кто верит во Христа, которого этот Закон обещал. Это и значит – исполнять Закон. Всякий, кто не верит Закону, не исполняет его, покуда не принимает Того, о Ком Закон свидетельствует. Всякое спасение в Законе – через Христа. Тот служит Закону, кто верит во Христа. Если же не верит, то приступает Закон, не принимая Христа, через оправдание, которым говорил Закон, который сам оправдания дать не мог...» (Амвросиаст).

   Пятое: Ветхий Закон как раз и имел исключительное значение для всего человечества потому, что и дан он был для того, чтобы руководить людей ко Христу, и указывать им на то Искупление, единственно посредством которого они могли быть спасены. Так, хотя сердечные позывы у язычников заставляли их искать избавления, но «оставляли, однако ж, ищущих в полной неопределенности относительно сего искания»: «такой определенностью обладали одни подзаконные Иудеи. И в этом их исключительное преимущество, делающее их народом драгоценным для всего человечества...» (св. Феофан). «Не для одних Иудеев дан был Закон, не для одних Иудеев посылаемы были Пророки; но, хотя посылались они к Иудеям и терпели от Иудеев, однако ж, для всей вселенной служили священным училищем к познанию Бога и к устроению духовной жизни...» (св. Афанасий). «Этот народ есть избранный, имевший особое знание и предназначение, и пользовавшийся столькими благодеяниями и дарованиями: ему дан Закон, к нему посылаемы пророки, для него явлены знамения и чудеса... Иудеи имели свои недостатки, и имеют; но из всех народов никто не мог лучше их исполнить намерения Божии о спасении людей. Предвидел сие Бог и избрал их...» (св. Феофан). «В Законе и писаниях пророческих засеменены были как благовестие, так и вера, и он (Иудей) находился уже в ограде Божией; а этот (язычник) мог возвышаться только до чувства невозможности спастися иначе, как Божиею особенною помощью...» (св. Феофан).

   Шестое: Писаный Закон не был необходим до тех пор, пока среди людей были праведники, способные получать откровения непосредственно от Бога, «имея силу Десятословия, написанную в их сердцах и душах, почему не было нужды вразумлять их запретительными письменами, так как они в себе самих имели правду Закона...» (св. Ириней). Но в период подзаконный истинные познания о Боге, вера в Сына Божия и Искупление в полной мере сохранялись уже только в среде избранного народа. Поэтому всех, кого Господь находил способными стать причастниками спасения, Он приводил к вере, хранимой избранным народом: «Ибо спасение от Иудеев...». Благочестивый же язычник, как «дикая маслина, у которой и соки были дурны, и плоды негожи для употребления, прицепился теперь к доброкачественной и доброплодной маслине... И причастен стал корня и доброкачественного сока маслины...» «Добрые соки чуждой маслины вошли в него, вытеснили из него дурные соки и сделали гожим к принесению добрых плодов» (св. Феофан).

никто не спасается особняком: «Род спасаемых один от начала мира, как одно древо жизни, никто не спасается особняком, но если хочет спастися, должен привиться к сему древу спасенного рода, вступить в общение с его жизнью и стать едино с ним. Сей род особенным божественным промышлением был соблюдаем в народе иудейском, а потом через Господа Иисуса Христа вход в него или сроднение с ним открыты всем народам» (св. Феофан).

род спасаемых и являет собой Церковь в роде человеческом, он «объемлет собою людей, исповедовавших и исповедующих веру Христову, всех до единого, когда бы они не жили, и где бы ныне не находились, ...как тех, которые жили до пришествия Спасителя, так и тех, которые жили и живут по Его пришествии. Начало Христовой Церкви полагается еще в раю, когда правосудный и премилосердый Судия изрек нашим несчастным праотцам сладостное обетование, что Семя жены сотрет главу змия, и когда вслед за тем, началась вера в этого будущего Избавителя. Продолжение Церкви распростирается через весь ряд веков до скончания мира. И она обычно разделяется на Церковь Ветхозаветную, состоящую из церкви патриархальной и подзаконной, и Церковь Новозаветную». («Православно-догматическое богословие»). «В этом мире с момента падения Адама существует два места – место Церкви и место вне Церкви»; «Церковь несла в себе веру и надежду на обещанное спасение человечества во Христе Спасителе. Те, кто обладал этой верой и этой надеждой, находились в Церкви Божией, ожидая искупления человечества Спасителем, и получили его. Те, кто не имел этой веры и этой надежды, находились вне Церкви...» (св. Нектарий Эгинский).

Аминь.